Захоронения в храме

Глава из книги "Некрополь Спасского храма в селе Котово".

Вероника Анисимова. - М.: Граница, 2022.

(урожденная Юсупова) (22.04.1747 - 15.02.1772)

Любимая сестра князя Н.Б. Юсупова княжна Анна Борисовна в 1771 году вышла замуж за действительного камергера Императорского Двора Григория Григорьевича Протасова (1740 (?) - 1784), ближайшего сподвижника императрицы Екатерины II.

Брак оказался недолгим: в следующем году Анна Борисовна скончалась, вероятно, во время родов. Ее похоронили во Владимирском приделе Спасского храма в кирпичном склепе. На каменной надгробной плите выбили надпись: «Здесь погребено тело супруги действительного камергера Григория Григорьевича Протасова Анны Борисовны, урожденной Юсуповой. Родилась апреля 22 дня 1747 года, скончалась февраля 15 дня 1772 года будучи 25-ти лет».

(01.04.1718 - 25.03.1788)

Княгиня Ирина Михайловна после смерти мужа, князя Бориса Григорьевича Юсупова (1695-1759), каждое лето проводила в Спасском имении. За десять лет ей пришлось похоронить трех дочерей: Елизавету, Анну и Евдокию. Ненамного пережила мать только Александра (1744-1791), вдова действительного тайного советника, сенатора и кавалера, генерала Ивана Михайловича Измайлова (1724-1787). Последнее время тяжело больная Ирина Михайловна прожила в московском доме в Харитоньевском переулке с Александрой Борисовной и внучкой Ириной.

Княгиня Ирина Михайловна скончалась на руках дочери. Организацию погребения взял на себя брат покойного мужа Александры Борисовны, предводитель дворянства Московского наместничества Михаил Михайлович Измайлов (1722-1800). Сохранившийся «Счет расходам на похороны княгини Ирины Михайловны Юсуповой» дает возможность представить, как они проходили. Новопреставленная княгиня в белом платье и венце лежала в гробе, обитом тафтой и покрытом парчой. Его изготовил по заказу столяр немец Броур. Над гробом покойной читали Псалтирь клирики храма Трех святителей, что у Красных Ворот.

Документ включает сумму, выданную «для подчевания духовных, певчих и свиты архиерейской», поэтому можно предположить, что отпевание совершал архиерей. Из Москвы к месту захоронения княгиню везли на богато украшенном катафалке под балдахином в сопровождении команды офицеров. Солдаты с факелами возглавляли шествие. Поминальную трапезу сделали в московском доме и в Спасском. Для похорон специально сшили и подготовили траурные платья, галстуки, чулки, пряжки и шляпы для офицеров, сопровождающих, а также официантов. Израсходовали 7 возов можжевельника, 68 возов песка. Все участники похорон получили щедрое вознаграждение, милостыни раздали 34 р. 54 коп., а всего было потрачено 2352 р. 92 коп.

Ирину Михайловну похоронили рядом с дочерью Анной во Владимирском приделе. Каменная надгробная плита сохранила надпись: «Здесь погребено тело супруги князя Бориса Григорьевича Юсупова княгини Ирины Михайловны, урожденной Зиновьевой. Родилась апреля 1 дня 1718 года, скончалась марта 25 дня 1788 года будучи 70-ти лет». Над могилами матери и дочери стояла мраморная урна.

Во время болезни матери Николай Борисович находился на государственной службе в Италии и не смог приехать в Россию на похороны. По возвращении из-за границы он распорядился ежегодно 16 апреля, в день памяти св. мученицы Ирины, отмечать «день памяти Ея Сиятельства покойной княгини Ирины Михайловны» службой в храме во имя Трех святителей у Красных Ворот. В память о матери князь взял в свой дом лекаршу-вдову Анну Христиановну Фон-Гольцен, «ходившую за княгиней». Он положил ей «хлебные» и пожизненный пансион 30 рублей в год (позже эта сумма была увеличена в 2 раза). Ежегодно в один из дней середины мая или начала июня в Богоявленском монастыре в Москве, где были похоронены предки Н.Б. Юсупова, управитель Московской домовой канцелярии И.М. Щедрин по указанию князя заказывал «поминовение родителей Его Сиятельства и служение ранних обеден».

(06.07.1795 -17.10.1820)

(15.10.1820 -?.10.1820)

В 1820 году в Петербурге скончалась от преждевременных родов первая жена князя Бориса Николаевича Юсупова Прасковья Павловна.

Многие события повседневной жизни русской аристократии Москвы и Петербурга первой половины XIX века нашли отражение в переписке братьев Булгаковых. Оба были почтмейстерами: Константин Яковлевич - в Петербурге, а Александр Яковлевич - в Москве, и благодаря служебному положению находились в курсе всех новостей. К.Я. Булгаков писал брату из Петербурга: «Третьего дня здесь, ко всеобщему сожалению, умерла молодая Юсупова, жена так называемого Бореньки, урожденная княжна Щербатова. Неловко родила и истекла кровью. Видя неминуемый себе конец, она со всеми простилась и приготовилась к переходу из сей жизни в вечную. Все ее любили, и все о ней сожалеют: да и подлинно жалко! У нас здесь все страсть принуждать природу или, лучше сказать, торопить ее. Оставили бы натуру действовать, так бы родила, может быть, благополучнее; а тут, говорят, стали вынимать ребенка, да вместе с ним что-то и оторвали. Впрочем, это слухи, может быть, и несправедливые, а правда только, что молодая милая женщина преждевременно умерла».

А.Я. Булгаков отвечал: «Как поразила меня смерть бедной Юсуповой! Кровь с молоком, молода, богата, все не помогло! Бедная эта Юсупова не могла ни одного раза родить, бывши 4 или 5 раз брюхатою. Может быть, и подлинно виноваты были акушеры».

В Метрической книге Исаакиевского собора Санкт-Петербурга есть запись о кончине княгини П.П. Юсуповой: «Умерла 23 октября 1820 года родами. Исповедовал и приобщал священник Иоанн. Погребена в Спасском селе под Москвою»14. Дата смерти в церковном документе указана ошибочно: на надгробном памятнике, а также в распоряжении князя Б.Н. Юсупова о поминовении покойной стоит 17-е число: «…супруга Бориса Николаевича княгиня Прасковья Павловна сего года октября 17 волею Божиею помре. Посему предписывается, объявя о сем священнику, и попросить, чтоб по получении сего отслужил панихиду, а впредь ежегодно продолжать поминовение о покойнице дома в день рождения, сентября 1-го день замужества, октября 17-го день кончины и 28 день именин, за что дать священнику суммы пять рублей».

Также в Метрической книге сохранилась запись и о родившемся младенце: «15.10.1820 года родилась князя Б.Н. Юсупова дочь Марфа. Крещена 21.10.182016. Умерла 21.10.1820. Погребена в Спасском селе под Москвою». Скорее всего, даты и здесь стоят ошибочные, но из этих записей ясно, что ребенок родился живым, был крещен и прожил несколько дней.

Княгиню Прасковью Павловну и младенца княжну Марфу после отпевания в Исаакиевском соборе повезли в Спасское. Дорога из Петербурга заняла больше недели. Борис Николаевич сам сопровождал гроб с телом супруги и дочери, и, по его распоряжению, процессия часто останавливалась у храмов для служения панихиды. Погребение проходило 31 октября, при небольшом стечении народа. После похорон в имении устроили два поминальных обеда, затем князь и приехавший с ним некий Статский Советник и Кавалер Николай Иванович Загоровский отбыли в Москву.

Захоронение было сделано в северо-западной части четверика Спасского храма, в кирпичном склепе. Над могильной плитой спустя некоторое время, по распоряжению князя Бориса Николаевича, поставили мраморный памятник в виде усеченной пирамиды с колонной, на которой в овале под стеклом находилась небольшая икона Божией Матери с Младенцем, а перед ней лампада. На лампаде с одной стороны - инициалы покойной К.П.Ю., а с другой - герб князей Юсуповых. На колонне выбили надпись:

«Царь Небесный вознагради ея душу / Всеми неземными но небесными отрадами / Отдали от не[я] скорбь, горести / И сотвори ей вечную память».

Памятник с четырех сторон украшали надписи. На южной стороне: «Княгиня Прасковья Павловна Юсупова, урожденная княжна Щербатова. Родилась 6 июля 1795 года. В супружество вступила 1-го сентября 1815 года. Скончалась в Боге и по воле Всевышнего в полночь 17-го октября 1820 года». На восточной: «Пять лет 1 месяц и шестнадцать дней жила она в согласии и дружбе со своим супругом. Доказала ему, что есть на сем свете счастие. Но Бог ея к себе принял и все его благополучие исчезло, оставя воспоминание ея добродетелей и вечную ему скорбь, горе и сожаление о ея смерти». На западной: «Примерная християнка, нежнейшая супруга, почтительная дочь, матерь сирот и несчастных, вот что она всегда была, употребя краткую и святую жизнь свою на благодеяния и добродетели». На северной: «Боже, Боже, приемли ее в Царство Небесное, отпусти ей прегрешения ея вольные и невольные яже ведением и неведением, яко Ангелу, ниспосланному Тобою, и живши двадцать пять лет на сей земли для счастия, отрады и утешения всех ей приближающих».

Князь Борис Николаевич тяжело переживал смерть любимой жены и часто приезжал в Москву, чтобы посетить в Спасском имении дорогую могилу. Старики-крестьяне в начале XX века рассказывали: «Князь Борис Николаевич очень жалел о смерти своей супруги. Он часто ходил из своего дома в церковь молиться на ее могилу. Он шел по аллее в халате и чунях, погруженный в печальные мысли … и горько плакал о супруге своей, на камень ставши».

Молодой князь следил за содержанием захоронений, состоянием храма, давал указания по приведению внешнего облика церкви и ее внутренних помещений в надлежащий порядок. Сроки исполнения работ всегда приурочивались к 1-му сентября. Это был день бракосочетания князя Бориса и княгини Прасковьи, и он навсегда остался памятным днем в княжеской семье.

Чтобы как-то поддержать находящегося в безутешной печали сына, князь Н.Б. Юсупов в память о покойной невестке распоряжением от 4-го ноября 1820 года учредил фонд пожизненной помощи одной из бедных девушек по имени Прасковья. Такой девушкой оказалась Прасковья Нестерова, приходившаяся внучкой бывшей воспитаннице княгини Ирины Михайловны Наталье Богдановой. Благодаря этой финансовой помощи Прасковья Нестерова получила возможность иметь прекрасное образование, средства на проживание, хорошую съемную квартиру, приличное денежное вознаграждение по случаю выхода замуж и ежегодные пансионные на обучение детей.

(15.10.1751 - 15.07.1831)

25 января 1831 года князь Николай Борисович в московском доме написал завещание, в одном из пунктов которого говорилось: «По смерти моей тело предать земле в принадлежащем мне подмосковном селе Спасском, где погребена мать и сестра моя, на кладбище, и на месте, где погребено будет тело мое, построить часовню. Погребение прошу сделать самое скромное, без всякого излишества».

Осталось много источников, повествующих о кончине и погребении Н.Б. Юсупова: писем, газетных статей, архивных документов, по которым можно восстановить хронику событий и отношение к ним современников. Желая сохранить дух времени, некоторые тексты мы приводим ниже без сокращения.

18 июля 1831 года в «Московских ведомостях» было опубликовано сообщение: «Сего месяца 15 числа, поутру в 7 3/4 часов, ко всеобщему сожалению здешней Столицы, скончался Действительный Тайный Советник Князь Николай Борисович Юсупов, после кратковременной болезни».

О кончине князя Н.Б. Юсупова подробно рассказал в письме к брату 16 июля А.Я. Булгаков: «Один теперь разговор в Москве - смерть Юсупова. Хотя старик и не пользовался тем уважением, которое бы подобало его летам, чину, знатности и богатству, но он оставил большую пустоту в городе нашем. Жизнь его, общество, привычки - все было странно. Кажется, что он предчувствовал свою кончину, недавно сказал Арсеньеву Александру Александровичу: «Ежели умру, скажи Бориньке, что воля моя (Зачем не исполнить это тотчас?), чтобы дано было Себелеву (бедный дворянин, над коим князь всегда трунил) 5000 рублей и другим лицам разные награждения».

В марте, сказывал мне Львов Дмитрий Михайлович, сделал он завещание, которое подписано было им, Львовым и князем Александром Михайловичем Урусовым. По словам иных, он умер холерою, а другие говорят, что ударом. Он выезжал 14-го числа, приехал здоров домой, ужинал, ел персики, вишни, лег спать. В два часа ночи зазвонил, живот болит! Это повторялось семь раз. Люди испугались, послали за Ремихом. Он приехал скоро, нашел, что князь нехорош; покуда писал рецепт, люди послали за попом. Больного стало тошнить и вырвало. Люди предложили священника. «Пошлите за ним». - «Он уже здесь». - «Велите ему войти». Исповедовался и причастился. Вскоре после этого опять его рвало, но больной успокоился, велел посадить себя в кресле, посидел. Вдруг голова опустилась на грудь.

Полагают, что это был первый удар; однако же он ее приподнял, но не говорил. Скоро после этого опять голова опустилась; подошли, - не стало уже старика. Люди в ужасном отчаянии: они у него блаженствовали, и для подчиненных это потеря большая. Он давал множеству бедных чиновников квартиру, дрова. Они пойдут по миру, ибо, верно, будет это все отрезано князем Петром Михайловичем Волконским28. Вчера, 15-го, в шесть часов утра не стало князя Николая Борисовича. Вся болезнь его продолжалась только четыре часа, в семь часов вся его команда была уже около тела усопшего, и много было слез. Послали эстафету к Бориньке …».

В Метрической книге храма св. Харитония в Огородной слободе записано, что 15 июля «прихожанин действительный тайный советник и разных орденов кавалер князь Николай Борисович Юсупов умре в покаянии по христианскому долгу». Его исповедовал и причащал приходской священник Константин Никифоров.

Из архивных материалов, выявленных сотрудником Государственного музея-усадьбы «Архангельское» П.А. Акимовым, вырисовывается подробная картина похорон князя. Гроб с телом покойного стоял в доме в Харитоньевском переулке на специально арендованном катафалке. Гроб был изготовлен силами собственных мастеров из специально купленных дубовых досок столярной работы, обит малиновым бархатом и золотым газом. Внутреннюю обивку сделали из белого атласа с такой же подушкой с фалберсами. Арматура к гробу и скобы, купленные в лавке, были украшены чеканкой с золочением, золочеными были и резные ножки. Балдахин из того же малинового бархата, что и гроб, и украшен свисавшими золотыми кистями. Под тело подкладывали мяту (для устранения неприятного запаха). С покойного сняли гипсовую маску, вероятно, для последующего заказа скульптору И.П. Витали его бюста (снимал либо он лично, либо один из работников его мастерской). Гроб украшали орденские ленты, которых было приобретено по два аршина на каждый орден из числа тех, которыми был награжден усопший. Гроб закрывали два покрова: из малинового бархата с золотым гладким глазетом и из золотой парчи. Пелену сшили из золотого газа.

В день погребения из московского дома процессия направилась в приходскую церковь св. Харитония в Огородниках. Путь до церкви посыпали песком и украсили можжевельником. В церкви стоял второй катафалк. Для курения внутри израсходовали четыре ведра романовского уксуса, десять фунтов мяты и китайские свечи.

Кроме причта приходской церкви на отпевание были приглашены причты соседних московских храмов и подмосковных имений.

После отпевания погребальная процессия двинулась в село Спасское в сопровождении пяти священников, провожавших гроб до Бутырской заставы. Катафалк был запряжен шестью лошадьми, накрытыми черными покрывалами. До заставы процессию сопровождали 12 человек с факелами. Напрокат были взяты 30 траурных кафтанов и две епанчи для арапов. Дворовым раздали 106 аршин черного коленкора на платки. На шандалы в доме и церкви, чиновникам на шляпы и на шпаги для придворных лакеев купили 485 аршин флера.

Список приглашенных лиц составил 74 человека, кроме отправленных от придворного ведомства, где служил покойный, 12-ти придворных лакеев и 10-ти истопников, не считая дворовых. В отпевании участвовали представители московской знати: В.С. Голицын, С.С. Вяземский, Н.А. Касаткин и два брата Шаховские, гражданский губернатор Н.А. Небольсин, А.М. Гедеонов, также подчиненные из Кремлевской экспедиции и служащие Московской канцелярии Юсуповых. Было отпечатано 500 траурных билетов. Сравнительное немноголюдие похорон может быть объяснено холерой и летним временем, когда Москва пустела. 116 пар перчаток разослали чиновникам и лакеям, что по обычаю того времени служило приглашением на похороны.

Для уточнения скажем, что Николая Борисовича отпевали на третий день, 17 июля. «Московские ведомости» поместили статью известного литератора князя Петра Ивановича Шаликова с описанием этого печального события: «В семнадцатый день сего июля, в церкви Трех Святителей, близ Красных Ворот38, происходило отпевание усопшего Действительного Тайного Советника, Государственного Совета члена, Сенатора, Действительного камергера, Главнокомандующего Кремлевской Экспедиции, Мастерской Оружейной Палаты, разных Российских и Иностранных орденов Кавалера, Князя Николая Борисовича Юсупова в присутствии знатнейших Особ Московской Столицы, при собрании господ присутствующих обоих означенных мест и прочих Чиновников, под его начальством находившихся, единодушно сокрушающихся о потере знаменитого и благодетельного Начальника; при стечении многочисленного собрания зрителей, наполнявших безпрерывно почти все пространство от упомянутой церкви до Бутырской заставы, до которой печальная процессия провожала тело всеми любимого и уважаемого Вельможи. Невозможно описать горестной картины, когда почтенный учредитель траурной церемонии объявил о времени выноса из дому тела, которое до церкви было несено Господами Присутствующими и Чиновниками: превеликое множество домашних покойника, как будто не веря до тех пор глазам своим, что благотворитель их лежит во гробе, столь сильно возрыдало, что каждый был готов, по-видимому, выплакать свое сердце, и когда приблизилась минута последнего прощания, всякий, казалось, терял все то, что ни имел в жизни драгоценнейшего! На десяти богато украшенных подушках провожавшими князя чиновниками несены были знаки отличия доблестного Начальника за Бутырскую заставу, где внезапно поразило всех трогательное зрелище: собравшиеся там во множестве разных подведомственных князю волостей казенные крестьяне и его собственные горели наперерыв сильным желанием доказать беспредельную свою благодарность за всегдашнее отеческое его о них попечение, и с пламенным усердием, возложив на рамена свои гроб, вмещавший прах его, в безмолвии, с глубочайшим благоговением, как нечто священное, понесли в принадлежащее князю подмосковное село Спасское, назначенное быть местом погребения. Мир праху Твоему, Вельможа, в трудах неутомимого, верный друг чести! Ты умел достославно совершить на земле путь долголетнего, общеполезного бытия своего! Тихий конец благотворной жизни твоей подобен величественному закату благотворного светила!».

Гроб с телом князя стоял в усадебной церкви села Спасского в течение десяти дней. Погребение состоялось только 27 июля, так как ждали приезда сына, Бориса Николаевича, выехавшего из Петербурга в Москву 21 июля40. Жена покойного, княгиня Татьяна Васильевна, на похороны мужа не приехала. «Боринька приехал и тотчас уехал в Спасское, где предаст отца земле», - написал из Москвы А.Я. Булгаков брату в письме от 27 июля.

Подробно о захоронении князя рассказывает другая статья в «Московских ведомостях». «В день 27 июля, Господа Присутствующие Кремлевской Экспедиции и Мастерской Оружейной Палаты и прочие Чиновники сих обоих мест, желая совершить изъявление искреннейшей своей признательности к знаменитому и попечительному Начальнику, Князю Николаю Борисовичу Юсупову, собрались поутру в находящееся от Москвы в 18 верстах село Спасское, где прах покойного Князя оставался еще в церкви; ибо ожидали из Санкт-Петербурга сына его, Двора Его Императорского Величества Церемониймейстера, Камергера и Кавалера, Князя Бориса Николаевича, который по сему случаю в то село и прибыл.

После Божественной литургии и панихиды Господа Присутствующие и прочие чиновники с душевным прискорбием вынесли из церкви гроб своего благодетеля, и в предшествии Духовенства, при горящих факелах, как будто изображавших огонь сердечной любви их к усопшему, донесли оный до места погребения и опустили в землю своими руками. По окончании погребения шедший за гробом знаменитого своего родителя со многими почтенными чтителями его памяти Князь Борис Николаевич пригласил всех войти в дом, где с глубочайшим сокрушением, но вместе и с привлекательнейшею ласкою угощал обеденным столом. Перед отъездом в Москву все снова собрались на могиле для слушания панихиды, и снова принесли усердные мольбы о душе усопшего.

Одна минута переселяет нас от жизни к смерти; но пространство, отделяющее живых от мертвых, по человеческому понятию, неизмеримо! - Добродетель сближает собою два мира: благотворитель, перешед в другой свет, не перестает достославно жить и на земле в душах, им облагодетельствованных! - Так и сей незабвенный Вельможа всегда будет обитать в сердцах, проливших на его хладную могилу горячие слезы!».

Среди прибывших в Спасское находились: камергер Иван Дмитриевич Нарышкин, отец Зинаиды Ивановны, второй супруги Бориса Николаевича, князья: Николай Александрович Касаткин и Петр Федорович Шаховской с братом - соседи по имениям Мысово и Заболотье, Владимир Сергеевич Голицын, Сергей Сергеевич Вяземский, Иван Александрович Нарышкин. Приехали воспитанники покойного: Елизавета Николаевна фон Вахтен и ее дочь Зинаида Сергеевна с сыном Христофором (или Петром), Алексей Николаевич Гирейский, Сергей Николаевич Колосов, сын актрисы Московских театров Екатерины Петровны Колосовой. Также присутствовали Федор Иванович Кистер, воспитатель Павла и Сергея Колосовых, архитектор Василий Григорьевич Дрегалов. Некоторые из перечисленных лиц были ранее и на отпевании князя в Москве.

Николая Борисовича похоронили за Владимирским приделом Спасского храма, в склепе, выложенном из кирпича. На гроб высыпали куль хлорной извести. Золотых дел мастеру были заказаны кольца с гравировкой даты смерти и инициалов усопшего, которые по обычаю предназначались для родных и друзей.

Борис Николаевич предписал совершать в храмах Литургию и панихиду об упокоении души новопреставленного отца в течение шести недель, и за это «выдать священникам с причтом в приходских церквах и на свечи по 25 рублей, а в день его кончины, то есть 15 июля, ежегодно впредь за поминовение плата по пяти рублей из конторской кассы». В день смерти князя в Спасском также было предписано ежегодно поднимать траурный флаг.

Во исполнение воли покойного был создан проект часовни с колокольней над захоронением. Но так как могила Николая Борисовича находилась прямо за алтарем, места для часовни оказалось мало. Через год над прахом князя по проекту архитектора Василия Григорьевича Дрегалова (1792 - после 1858) выстроили более скромную усыпальницу. Она представляет собой квадратную в плане палатку с двумя входами с северной и южной стороны.

Усыпальница увенчана куполом с маленькой главкой и вплотную примыкает к апсиде Владимирского придела. Борис Николаевич справлялся у митрополита Московского Филарета (Дроздова): допустимо ли, чтобы окно алтаря было обращено в усыпальницу.

Ответ был отрицательный, и, вероятно, поэтому окно было заложено, хотя это не показано на более позднем плане храма.

Вскоре после смерти родителя Борис Николаевич заказал несколько бюстов отца и надгробие скульптору Ивану Петровичу Витали (1784 - 1855)51. Традиция снятия посмертной маски помогала сохранить основные черты облика ушедшего человека, чем и воспользовался скульптор при работе. Витали исполнил пять бюстов из гипса, три из которых отправили в Петербург в январе 1832 года, а два оставили для Московской канцелярии и Архангельского. Под бюстом в Москве наследник приказал хранить завещание отца. Сам бюст поместили под стеклянный колпак.

Для надгробного памятника первоначально был заказан мраморный бюст, работа над которым началась летом 1832 года. Но в августе того же года пришло новое предписание от Бориса Николаевича: «Прошу Канцелярию объявить скульптору Витали, чтоб он в мраморном бюсте родителя моего, делаемого для Спасской церкви, не просверливал внизу отверстия, которое обыкновенно делается в бюстах, дабы укрепить их на пьедестале, ибо хочу сей (буде он будет сделан) взять в Санкт-Петербург, а для церкви заказать впоследствии другой». В распоряжении от 5 декабря о выдаче скульптору платы за работу содержится приписка: «Причем поручаю Канцелярии сказать от моего имени скульптору Витали, чтобы он Андреевскую и Владимирскую звезды на мраморном бюсте покойного родителя моего сделал натуральные, а именно так, как я ему лично показывал». 19 декабря Канцелярия донесла: «Витали объявил, что сие уже исполнил». 2 июля 1833 года Канцелярия сообщила о завершении работы над бюстом: И.П. Витали «объявил, что мраморный бюст покойного Его Сиятельства Князя Николая Борисовича готов». В январе 1834 года бюст и бронзовый пьедестал для него были отправлены в Петербург. Автор пьедестала неизвестен. В настоящее время этот скульптурный портрет князя находится в Государственном Русском музее.

Одновременно И.П. Витали начал работать и над надгробием. В конце июля 1832 года в донесении Московской канцелярии писано: «Скульптор Витали в Спасское для памятника покойного его Сиятельства князя Николая Борисовича колонну из полированного гранита, цоколь также из полированного гранита и под оныя плиту из дикого камня доставил и поставил на своем месте». Борис Николаевич отказался от установки бюста отца на колонне, решив заменить его Крестом. Было сделано три эскиза с разными вариантами завершений на одинаковые колонны, один из которых был утвержден князем для исполнения.

Переписка князя с Московской канцелярией говорит о том, что впоследствии князь остановился на еще более простом проекте архитектора В.Г. Дрегалова. Как должен был выглядеть памятник с этим завершением, можно узнать из предписания от 30 ноября 1832 года. В нем идет речь о заказе И.П. Витали бронзового золоченого Креста на полушарии. 15 декабря В.Г. Дрегалов порекомендовал поручить выполнение этой работы бронзовых дел мастеру Христиану Петровичу Тону, предложившему очень строгие условия проверки качества: положить на неделю готовое изделие в крепкую водку. Глава Канцелярии А. Чубарев поддержал архитектора, и князь согласился с их мнением.

Памятник был установлен в усыпальнице к началу августа 1833 года. 7 августа управляющий имением Г. Брендихин в докладной записке писал: «В часовне, где погребено тело Его Сиятельства Князя Николая Борисовича, сырость большая, памятник поставлен и на оном Крест и герб Его Сиятельства. - Герб зделан хорошо и поставлен лицом к алтарю. - На камне высечена надпись: Князь Николай Борисович Юсупов. Означенная надпись вызолочена не очень хорошо, потому что в словах местами виден сквозь золото камень; у нижней плиты дикаго камня нужно обделать углы получше…».

Готовый памятник представлял собой гранитную колонну, увенчанную бронзовым позолоченным Крестом на таком же полушарии. К колонне был прикреплен герб рода Юсуповых, а на пьедестале с трех сторон выбиты надписи: «Князь Николай Борисович Юсупов», «Родился 15 октября 1751. Скончался 15 июля 1831», «Имея от рождения ровно 79 лет и 9 мес.».

(9.06.1794 - 25.10.1849)

Летом 1849 года князь Борис Николаевич был назначен Главным директором Санкт-Петербургской Выставки изделий промышленности Российской империи, Царства Польского и Великого Княжества Финляндского. Времени до открытия оставалось немного, и Борис Николаевич целые дни проводил в обширных залах среди работников. Здоровье его, уже подорванное недавно перенесенной холерой, на этот раз не смогло вынести сырого климата столицы. Не обращая внимания на признаки болезни, князь не переставал распоряжаться работами до окончания Выставки и подвергся тифозной горячке.

25 октября он скончался «от простудной подагры», как записано в Метрической книге Морского Николаевского собора. Перед смертью князя исповедовал и причащал протоиерей Андрей из Спасской Тюремной церкви. «Санкт-Петербургские ведомости» поместили сообщение о смерти «…Гофмейстера Двора Его Императорского Величества, Тайного Советника Князя Бориса Николаевича Юсупова». 29 октября в Морском Николаевском соборе митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Никанор (Клементьевский) возглавил отпевание новопреставленного князя.

Сын покойного, Николай Борисович-младший, распорядился о церковном поминовении:

«Богу угодно лишить меня 25-го сего октября моего любезнейшаго Родителя. Поручаю сей Канцелярии предписать во всех церквах, находящихся в моих имениях, по получении сего отношения, в первое воскресение после Божественной Литургии отслужить панихиду с коленопреклонением о усопшем Родителе моем Князе Борисе Николаевиче и продолжать поминовение в течение сорока дней, а на обеднях поминовение делать целый год, с вынутием на просвирах частей; да молитвы и слезы добрых крестьян соединятся с моими - и да будет добродетельному моему отцу вечная память».

Из Петербурга в Московскую канцелярию было отправлено распоряжение жены покойного, княгини Зинаиды Ивановны, и князя Николая Борисовича-младшего об организации похорон:

«По желанию блаженной памяти Его Сиятельства князя Бориса Николаевича Юсупова тело его имеет быть погребено в церкви Подмосковной вотчины села Спасского, куда после Божественной литургии и отпевания в Санкт-Петербургском Богоявленско-Никольском соборе 29 числа октября тело будет отправлено и прибудет на станцию Химки 6-го числа ноября в воскресенье утром. Почему и поручается канцелярии по получению сего предписания сделать непременно распоряжение, дабы лица и служители канцелярии, все вообще должностные лица и крестьяне всех подмосковных вотчин и разных городов 6-го ноября чуть свет прибыли на станцию Химки для сопровождения до села Спасского и отдания последнего долга покойному отцу князю Борису Николаевичу и благодетелю. Пригласить всех священников с причтом из церквей подмосковных имений, дабы они собором встретили тело у заставы села Спасского и сопроводили до могилы, где приготовить нужный материал для закладки гроба… В Спасской церкви должна быть обедня, и после двух суток совершится последний долг тому новопреставленному с теплою молитвою, да будет он сопричтен к праведникам и да наследует Царствию Небесному».

В распоряжении были и другие указания: «В Спасском Господский дом и службы иметь теплыми для пребывания Их Сиятельств с людьми и имеющим прибыть с телом. Также Московский дом иметь теплым. Канцелярии, полагая, что Иван Михайлович Лукьянов знаком с редактором «Московских ведомостей», то просить его, от себя частным образом припечатать в «Московских ведомостях» статью…».

Управляющий Московской канцелярией И.М. Лукьянов прислал указания в Спасское правление: «… чтобы священник в воскресенье утром, вместе с Архангельским и Труневским священниками, которые туда прибудут, был в готовности встретить тело блаженныя памяти Его Сиятельства Князя Бориса Николаевича у Спасской заставы, и по сопровождении в церковь совершить соборне Божественную Литургию … Находящагося ныне в Спасском печника оставить там впредь до распоряжения Канцелярии, а между тем приказать ему, чтобы он имел в готовности все нужные инструменты и материалы для закладки могилы сводом…».

В «Московских ведомостях» 5 ноября появилась заметка: «Третьего дня мы извещали о кончине Гофмейстера Князя Бориса Николаевича Юсупова, последовавшей в Санкт-Петербурге 25 Октября, на 56 году его деятельной жизни. К этому присоединяем, что тело покойного будет привезено 6 сего Ноября в родовое подмосковное его имение, расстоянием от Столицы в 17 верстах по Дмитровской дороге, село Спасское, где погребен в 1831 г. и известный своими доблестями, просвещенным умом, утонченным вкусом ко всему изящному и любовью к Ученым и Художникам, многим еще памятный родитель его, Князь Николай Борисович Юсупов, кроме огромного имения, оставивший в Москве и подмосковном селе Архангельском драгоценную библиотеку, отличную картинную галерею, мраморные статуи лучших художников, огромные оранжереи и домашний театр. Погребение Князя Бориса Николаевича совершится 9 сего Ноября».

Ранним утром 6 ноября крестьяне и дворовые люди встретили и понесли на руках гроб с телом покойного барина от Химок до самого Спасского, как когда-то несли гроб с телом его отца. Заупокойную службу совершил настоятель Спасского храма Севериан Багрецов в сослужении священников из подмосковных имений Юсуповых Трунево и Архангельское. «Была сырая погода, Михайлов день. Вокруг дома и в парке были наставлены столы. Напекли калачей, прикатили бочки с вином и начались поминки по князю. Дроги, на которых был привезен князь Юсупов, стояли долгое время в поповском сарае», - вспоминали котовские старожилы в начале XX века.

Сохранилось Донесение Спасского правления в Московскую канцелярию о похоронах князя: «В пребывание Их Сиятельств Княгини Зинаиды Ивановны и Князя Николая Борисовича Юсуповых в Спасском при печальном событии погребения блаженныя и вечно достойныя памяти Князя Бориса Николаевича Юсупова, последовали нижеследующие расходы, а именно:

а) На кухню куплено кур 14 штук - 4 р., яиц куриных 95 - 1 р. 10 к., молока 10 кувшинов - 50 к., масла коровьяго 4 фунта - 57 к., муки крупичитой 4 ф. - 16 к., картофелю - 1 четверть64, капусты 3 ушата - 1 р. 50 к.;

б) Для обделки могилы куплено кирпича 250 шт. - 1 р. 80 к.;

в) Для приезжих лошадей употреблено мирскаго фуража: овса, сверх присланного из Московскаго Его Сиятельства Дома 2-х четвертей, еще - 2 четверти - 3 четверти, сена - 45 пудов;

г) Для привозу разных запасов, материалов и людей и по другим надобностям в Москву и другия места послано крестьян с лошадьми - 14 подвод.

Для склепа могилы покойного Сиятельства зделания свода и других притом работ, так же и для осмотра печей и чистки труб при отопке Дома, находился вольный печник и сам подрядчик крестьянин Его Сиятельства Филип Егоров 14 дней». Ему было заплачено за работу 9 р. 80 к. серебром.

Упокоение князь нашел подле первой супруги в Спасском храме, где заранее, по его указанию, устроили склеп. На могильной плите была выбита надпись, сделанная по желанию князя с его слов: «Здесь лежит русский дворянин, князь Борис, княжь Николаев сын Юсупов, родившийся 9 июня 1794 года, умерший октября 25 дня 1849 года». Внизу изображен Крест, пересеченный якорем, с двумя надписями, на Кресте: «Вера в Боге», а на якоре: «Надежда в Боге». Полукругом над Крестом и якорем читался девиз на французском языке: «L`Honneur avant Tout» («Честь превыше всего»).

Могилы Бориса Николаевича и Прасковьи Павловны обнесли чугунной решеткой.

(? - 17.11.1816)

Театр играл в жизни князя Н.Б. Юсупова особое место. В конце XVIII века князь занимал должность директора Императорских театров и много сделал на этом поприще. При нем русская и итальянская оперы и балет процветали. Николай Борисович оказывал покровительство многим артистам. В числе лиц, находившихся под его попечением, оказалась Екатерина Петрова Колосова, артистка кордебалета Московских Императорских театров, известная балерина. Ее отец, вахмистр Петр Егоров Колосов, служил при петербургском Императорском стеклянном заводе, находящемся в ведении Н.Б. Юсупова.

Летом 1816 года князь Николай Борисович снял для Е.П. Колосовой дом в Москве. 8 сентября появился на свет ее младший сын Павел: «в доме княжны Марии Александровны Вяземской живущая Придворного Санкт-Петербургского театра танцовщица Катерина Петрова дочь Колосова родила сына Павла незаконно…».

Младенец был крещен в церкви Трех святителей у Красных Ворот «… сентября 13 дня, восприемником был от армии майор Андрей Алексеевич Агеев, восприемницею была означенного майора Агеева дочь девица Мария Андреевна». После родов здоровье матери ухудшилось. Лечение не облегчило ее состояния, и 12 ноября 1816 года Екатерина Петрова, предчувствуя близкую смерть, продиктовала свое «Духовное Завещание»:

«Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. Я, нижеподписавшаяся, служащая при Императорском Московском Театре дансеркою, Екатерина Петрова, дочь Колосова, томима будучи девятою неделю трудною и тяжкою болезнию, быв в твердом уме и памяти, при нижеписанных свидетелях, завещаю по кончине моей распорядить благоприобретенное мое движимое имение следующим образом:

Поелику Господин Действительный Тайный Советник и Кавалер Князь Николай Борисович Юсупов по всегдашнему благорасположению из человеколюбия и доброжелательства к семейству моему принимает добровольно на себя воспитание и устроение двух сыновей моих Сергея и Павла Николаевых, кои были бы единственными моими наследниками, будучи насчет их обеспечена человеколюбивым обещанием Его Сиятельства Князя Николая Борисовича Юсупова, рассудила за благо все свое благоприобретенное имение, состоящее в деньгах, вещах, платьев и серебре, отказать родственникам своим, разделить все имение на равную каждому часть, а именно: отцу своему родному Вахмистру служащему при Императорском стеклянном заводе Петру Егорову, матери Анне Ивановой Колосовым и братьям своим родным Михайле и Николаю Петровым Колосовым. Притом прошу я, нижеподписавшаяся, Господина управляющего Императорским Московским Театром, Действительного Статского Советника Камергера и Кавалера Аполлона Александровича Майкова, чтобы раздел всего моего имения произвести следующим образом: по кончине моей сделать всему имению верную опись под наблюдением Его Г. Майкова, деньги сколько оных окажется на лицо и находящихся в сохранной казне С. Петербургского воспитательного дома изтребуя оные по билету, имеющемуся у меня, под расписку Его Г. Майкова, раздать им по равным частям, в прочем вещи, платье, серебро и все мое имущество должно быть оценено под наблюдением Его Г. Майкова и разделено на равные части по оценке, раздать оные жеребьевым порядком помянутым отцу моему, матери и двум братьям. Я, нижеподписавшаяся, объявляю сию последнюю волю мою, предоставляю исполнение оной Ему Г. Аполлону Александровичу Майкову…».

К Завещанию прилагалась опись имения покойной: билет в сохранной казне Санкт-Петербургского воспитательного дома на 10000 рублей, 3025 рублей ассигнациями, список вещей, платья, серебра и прочего имущества на общую сумму 31398 рублей.

17 ноября Екатерина Колосова в 25-летнем возрасте «умре по христианской должности в покаянии в доме княжны Марии Александровны Вяземской», а на следующий день состоялось отпевание в храме Трех святителей у Красных Ворот и погребение в селе Спасском.

Е.П. Колосову похоронили у северного входа во Владимирский придел Спасского храма. К годовщине со дня ее смерти Н.Б. Юсупов изволил поставить памятник: «По воле Его Сиятельства Князя Николая Борисовича посылается план с фасадами, которые получа, предписывается служителю Малинкину тотчас пригласить Спасского священника Алексея Ильина, чтоб он потрудился съездил вместе с Малинкиным к Благочинному о позволении сделать близ Спасской церкви по тому плану и фасадам надгробного памятника…». Распоряжения о постройке кирпичной часовни над захоронением остались в «Предписаниях в Правление села Спасское о произведении хозяйственных работ» за 1818 год. Вскоре в Спасское был отправлен образ св. вмч. Екатерины и поставлен в «зделанной часовне». Князь Н.Б. Юсупов взял на себя заботу о сыновьях Екатерины Колосовой. Осиротевшие дети Сергей и Павел получили фамилию Колосовы-Гирейские (фамилию Гирейские имели и несколько других его воспитанников). В 1819 году по заказу князя известный живописец Никола де Куртейль написал «Портрет братьев Колосовых». Картина висела в московском доме, а в 1837 году ее перевезли в Архангельское, где она находится и по сей день. (Существующее мнение, что дети на портрете изображены на фоне Спасского храма села Котово ошибочно).

5 марта 1820 года «в доме Его Сиятельства князя Николая Борисовича воспитанник Павел Николаевич волею Божиею умре». Четырехлетний мальчик был похоронен в одной могиле с матерью.

Старший сын Екатерины Колосовой, Сергей Николаевич, обучался в пансионе Федора Ивановича Кистера, считавшемся лучшим в Москве. Московская канцелярия ежемесячно выделяла на это 780 рублей. После смерти князя Николая Борисовича согласно завещанию Сергею Николаевичу выплачивалась значительная сумма.

Часовня над могилой Е.П. Колосовой и ее сына простояла до середины XIX века. На Плане Спасского храма 1850 года, сделанном при устроении Никольского придела, на ее месте написано красной тушью: «Сломано», хотя на профильном рисунке она читается.

Перед революцией княгиня Зинаида Николаевна Юсупова собиралась перенести прах своих предков из Спасского в Архангельское, в храм-усыпальницу, возведенный в память о погибшем на дуэли сыне Николае. Однако задуманное осуществить не удалось.

Сокровища одной из самых богатых фамилий России не давали покоя большевикам. В 1918 году в петербургском Дворце на Мойке Чрезвычайная комиссия нашла сундуки со столовым серебром, коллекцию старинных музыкальных инструментов, собрание рукописей знаменитых людей. В московском доме в 1925 году обнаружили тайник, а в нем семь сундуков и ящиков со старинной посудой из драгоценных металлов и хрусталя, три сундука с украшениями, скрипку Страдивари, произведения искусства. Вес серебряных предметов составил 1120 кг, а золотых 13,5 кг.

В Архангельском также искали княжеские драгоценности не только во дворце, но даже и в склепах молодых князей Татьяны Николаевны и Николая Феликсовича. Когда могилы вскрыли, сокровищ в них не оказалось, а бренные останки выбросили с высокого берега в Москву-реку.

В 1924 году вспомнили и об имении Спасское-Котово. 3 декабря начальнику местной милиции поступило срочное распоряжение от начальника милиции Московского уезда: «С получением сего предлагается Вам провести раскопку на усадьбе бывш. Князя Юсупова, находящейся в селе Котово вверенного Вам Отделения Милиции, т.к. по имеющимся сведениям на том месте, где был ранее построен дом, имеется подземный ход по направлению к церкви. О результатах раскопки доносить в Управление Милиции М. У. через каждые два дня».

Кто-то вспомнил о том, что два года назад, накануне разрушения барского дома, местный житель В.В. Кузнецов измерил аршином размеры и сделал подробные планы подвала и двух этажей здания. Его вызвали в отделение милиции Коммунистической волости и потребовали отдать планы дома. Краевед с иронией вспоминал: «Начальник милиции … был портным, измерял сукно аршином. А теперь его заинтересовало мое аршинное измерение и он, руководствуясь слухами о тайниках, просит рассказать меня о тайне дома».

Судя по записям В.В. Кузнецова, комментирующим планы княжеского дома, на втором этаже находилась «тайная» комната, куда вела винтовая лестница из 40 ступеней, «скрытая в полуколонне незаметно. Розовая оштукатуренная дверь сливалась с розовой штукатуркой стены». Возле лестницы на стене была надпись:

«Веселая жизнь,/ сорок раз кружись/ с улыбкою на лице,/ и будешь радостен в конце». Кружась по винтовой лестнице, «вступая на 40-ю ступень, «будешь радостен», натыкаясь на тайник, набитый драгоценностями».

Другой «тайной» дома в народе считалось каменное подземелье. Ходили слухи, будто бы есть подземный ход к реке, где на тяжелых сундуках сидят черные кошки и стерегут добро. И коммунисты решили найти это самое «добро» - мифический клад князей Юсуповых. В докладе о выполнении распоряжения от 3 декабря начальник Коммунистического волостного отделения милиции Шорников сообщил о проделанной работе. От котлована, оставшегося от дома, в направлении церкви в поисках тайного хода вырыли четырехугольные ямы в полтора аршина глубины. Но ничего не нашли, так как на месте подвала разрушенного дома, где, по слухам, было отверстие и начинался ход, земля провалилась. Раскопки же в параллельном направлении оказались безрезультатными.

«Для произведения раскопок подвала дома необходимы средства и большие труды, а средства взять неоткуда», - отрапортовал Шорников и предложил произвести осмотр склепов, находившихся в церкви, и колокольни.

16 декабря в присутствии председателя селения Котово Харитонова, председателя церковного совета Логинова, священника Леонида Машкова и понятых Рыхлова и Саулова был произведен осмотр храма «на предмет обнаружения подземного хода из церкви в бывший барский дом Князя Юсупова». В Акте осмотра говорится: «… оказалось: три склепа, один вне церкви и два внутри церкви, причем священник Машков заявил, что допустить до осмотра склепов он не имеет права без археологической комиссии. В самой же церкви и на колокольне никаких ходов не оказалось». Было написано письмо на имя директора Археологического института с просьбой о выдаче разрешения «на предмет осмотра склепов в означенной церкви». 19 декабря Шорников написал рапорт начальнику управления милиции Московского уезда, в котором изложил состояние дела и спрашивал дальнейших распоряжений. Этих распоряжений не поступило, и поиски подземного хода и сокровищ закончились. Интересно, что слухи о подземном ходе не прекратились даже после этих событий. В конце 60-х - начале 70-х годов прошлого века они еще пересказывались учителями Котовской школы.

В начале 1930 года представители сельсовета самочинно решили приспособить помещение Спасского храма для «общественной пользы». Для этого решили осмотреть «церковные подвалы» (которых на самом деле не было). Также В.В. Кузнецов вспомнил о неудачных поисках подземного хода и предложил снова «попытать счастья». 17 февраля в храм пришла комиссия. Вот как написал об этом очевидец: «Подошли к каменным плитам во Владимирском приделе и хотели начать с них, чтобы проникнуть под церковь, но ничего не могли сделать. Попробовали ломами, они не с места. Перешли в центральный придел к каменной плите, лежащей над прахом Бориса Николаевича Юсупова … Эту плиту удалось приподнять, но под ней оказалась другая. Три лома, оглашая своды церкви гулом, корежили пол и раздалбливали камень. Через некоторое время с большим трудом все же удалось приподнять и сорвать тяжеловесную плиту с места … Плита в стороне, за нею был красный песок. Ломы делали свою работу, уходя все глубже и глубже, и, наконец, ударились о камень. Последнее усилие, и, дробя кирпич, лом ушел под землю … Склеп был узкий, плотно сложенный из барского кирпича. «Жилище» было крепкое: цинк обтягивал колоду, в колоде покоился гроб… Сохранились только кисти от гроба, частицы покрывала, пуговицы от мундира, подметка от сапога, ножны от кинжала и медная дощечка о блаженном приятии праха в мир иной … Начали долбить стенку в другой склеп, соседний, где «обитала» Прасковья Павловна Юсупова… Также колода, гроб оцинкованный».

В.В. Кузнецов взял некоторые вещи из могил и сохранил до нашего времени.

К вечеру пришел агент ГПУ, отругал комсомольцев за то, что они вскрывали плиты без разрешения Районного Исполнительного Комитета, велел все уложить на место, придать церкви «прежний вид» и явиться в местное ГПУ. На следующий день в церкви навели порядок: вынутую землю свалили обратно в склепы и надвинули плиту на место. «Последовал приговор: «Вынести общественное порицание». После этого церковь вновь была открыта, и в ней продолжалась служба …».

Богослужения в Спасском храме совершались до 1935 года. В последние два года священники жили в самой усыпальнице князя Б.Н. Юсупова, убрав памятник с могилы и заделав северный вход кирпичами. На фотографиях 1933 и 1934 годов видно, что северная дверь усыпальницы превращена в окно, из восточного окна выведена печная труба, а к входу с южной стороны пристроены деревянные сени.

Что происходило после закрытия храма, мы не знаем.

В 1991 году церковь возвратили верующим и начались реставрационные работы. В конце ноября 1991 года при разборке пола в Спасском четверике члены церковной общины Роман Лалаев и Юрий Кузьмичев обнаружили прямоугольные склепы из красного кирпича на известковом растворе, находящиеся в относительной сохранности (были нарушены только своды склепов). Это были захоронения князя Бориса Николаевича Юсупова, его первой супруги Прасковьи Павловны, урожденной Щербатовой, и их дочери Марфы. На дне склепов находились человеческие останки. Их извлекли из земли и уложили на изготовленный из досок настил. Были собраны два скелета взрослых и один младенческий.

Князь Борис Николаевич был погребен в гробе с кожаной обивкой, которая частично сохранилась. В его захоронении нашли литые ручки от гроба из цветного металла (латуни?) и накладки, располагавшиеся, очевидно, на углах крышки гроба. На крышке гроба также находился металлический позолоченный герб князей Юсуповых с надписью на французском языке: «L`Honneur avant Tout» («Честь превыше всего»). В захоронении еще были: медный Крест с надписью «Вера в Боге», два небольших медных Креста из четырех, расположенных по углам надгробной плиты, целый ботинок (мужской, сильно деформированный).

В могиле Прасковьи Павловны частично сохранилась обивка гроба из золотой парчи, украшенная бубенчиками и кистями. Также был найден Крестик с прозрачными камнями (размером примерно 5,5 х 3,5 см) и металлическая пластина (медная). На пластине выгравированы узоры и надпись вязью: «Княгиня Прасковья Павловна Юсупова, урожденная княжна Щербатова. Родилась 1796 июля 6-го дня … Скончалась октября 17 1820-го. Жития ея было 24 года 3 месяца 11 дней». В центре пластины - герб князей Юсуповых. Интересно, что герб древний, а не тот, который вошел в Общий гербовник дворянских родов Российской империи, учрежденный указом императора Павла I. Там же был обнаружен скелет недоношенного ребенка (вероятно, семимесячного).

Останки переложили в специально сколоченные ящики, вновь поместили в склепы, засыпали чистым речным песком и заложили первоначальной каменной плитой с надписью: «Со святыми упокой».

Захоронения сестры Н.Б. Юсупова Анны Борисовны Протасовой и матери Ирины Михайловны во Владимирском приделе были вскрыты и разграблены после закрытия храма, когда здесь работали разные производства. В 1991 году под каменными плитами открылись остатки склепов, заполненные грудой мусора (в основном - кирпичный бой, песок), среди которого попадались и человеческие кости.

Краевед В.В. Кузнецов-младший вспоминал, как весной 1992 года в усыпальнице князя Николая Борисовича Юсупова вскрыли пол, состоящий из бревен большого диаметра (по его предположению, в свое время взятых из дворца Юсуповых), шпунтованных досок и листового железа толщиной 6 мм, закрывающего всю площадь пола. Когда в центре выбрали грунт на глубину около половины метра, появились очертания кирпичной кладки размером 1х2 метра. При дальнейшей выемке грунта откопали кирпичный свод, выложенный на известковом растворе. Этот свод закрывал доступ к праху Николая Борисовича. В июне того же года пространство сверху склепа засыпали песком и сделали новый пол.

Могила Н.Б. Юсупова никогда не вскрывалась. По предположению архитектора В.В. Овчинниковой, причина смерти князя - холера - отпугнула даже советские власти от ее разорения.

При выполнении земляных работ вокруг храма в 1990-е годы были найдены фрагменты памятника Н.Б. Юсупову. Это пьедестал в виде усеченной пирамиды из гранита с надписями по трем сторонам: «Князь Николай Борисович Юсупов», «Родился 15 октября 1751. Скончался 15 июля 1831», «Имея от рождения ровно 79 лет и 9 мес.» и цилиндрическая колонна из гранита диаметром 53,5 см с четырьмя отверстиями под пластину с гербом князей Юсуповых и отверстием сверху для Креста. Остатки памятника в настоящее время находятся во дворе храма.

В начале июля 1992 года снимали грунт у северного входа во Владимирский придел храма и открыли остатки склепа, в котором была похоронена Е.П. Колосова с сыном Павлом. Там же были найдены семь фрагментов надгробной плиты из белого мрамора со следами скрепляющего раствора. При сложении обломков появилась надпись на латинском языке. К сожалению, эти части плиты пропали, остались только их зарисовки и фотография. Позднее был найден еще один кусок с надписью «FILIA». Был сделан монтаж фотографий семи утраченных частей и новой.

Акимов П.А. Архангельское имение в 1831 году: Отчет о работе в 2006 году. М., 2006. (Государственный музей-усадьба Архангельское, 1057-на).

Акимов П.А. Работа Витали по заказам Б.Н. Юсупова. М., 1999. (Государственный музей-усадьба Архангельское, 880-на).

Ашкинадзе Г.Б., Тютин В.В. Историческая справка на церковь Спаса Нерукотворного Образа в селе Спасское-Котово (г. Долгопрудный). Машиноп., 1992.

Братья Булгаковы: Письма / Александр Булгаков, Константин Булгаков. М.: Захаров, 2020. - Т.1.

Братья Булгаковы: Письма / Александр Булгаков, Константин Булгаков. М.: Захаров, 2020. - Т.3.

Буторов А.В. Князь Николай Борисович Юсупов: Вельможа, дипломат, коллекционер. М.: Астрель, 2012.

Великий князь Николай Михайлович. Русский провинциальный некрополь. Т.1. М.: Типолит. Тов И.Н. Кушнерев и Ко, 1914.

Герцен А.И. Былое и думы. М.: Государственное изд-во художественной литературы, 1963. - Кн. 1.

Государственный каталог музейного фонда РФ. [Электронный ресурс] // URL: https://goskatalog.ru

Иванова В.И. Архангельское имение в 1814 - 1820-м годах. Часть 3. 1816 год. М., 2005. (Музей-усадьба Архангельское, 1027-на).

Иванова В.И. Архангельское имение в 1814 - 1820-м годах. Часть 4. 1817 год. М., 2007 (Музей-усадьба Архангельское, 1051-на).

Иванова В.И. Архангельское имение в 1814 - 1820-м годах. Часть 7. 1820 год. М., 2009 (Музей-усадьба Архангельское, 1142-на).

Иванова В.И. Архангельское имение и князь Николай Борисович Юсупов в 1822-м году. М., 2011. (Музей-усадьба Архангельское, 1195-на).

Иванова В.И. Архангельское имение и князь Николай Борисович Юсупов в 1823-м году. М., 2012. (Музей-усадьба Архангельское, 1217-на).

Иванова В.И. Другой Юсупов: Князь Н.Б.Юсупов и его владения на рубеже XVIII-XIX столетий. М., 2011.

Иванова В.И. Информационно-аналитический обзор документальных материалов 1790 -х - 1811 годов из архива князей Юсуповых. М., 2002 (Музей-усадьба Архангельское, 924-на).

Кашин В.Н. «Консервативный современник декабристов» (Н.Б. Юсупов) // Былое. 1926. №2.

Кузнецов В.В. Родословная моего села / Сост. В.В. Кузнецов-мл., И.А. Виноградова. М., 2017.

Кукурузова Н.В. Богаче Романовых? О богатстве князей Юсуповых. СПб.: Юсуповский дворец, 2006.

Овчинникова В.В. Описание данных натурных исследований храма Спаса Нерукотворного в селе Котово (г. Долгопрудный). Машиноп., 1992.

Пимен (Благово), архим. Рассказы бабушки: Из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д.Благово. Л-д: Наука, 1989.

Савинская Л.Ю. Князь Борис Николаевич Юсупов (1794 - 1849) и Иван Петрович Витали (1794 - 1855). Заказчик и скульптор. Новые материалы (по документам РГАДА) // Academia. 2020. №2. С. 257-267.

Сборник старинных бумаг, хранящихся в музее П.И. Щукина. Изд. П.И. Щукина, 1897. - Ч.2.

Сергиевская И.Г. Клады Москвы. Легендарные сокровища, тайники и подземелья. [Электронный ресурс] // URL: https://kartaslov.ru

Симонова В.М. «Люблю я жизнь твою…» // Юсуповский дворец: Сб. СПб.: Арт-Палас, 1999. - С. 392 - 396.

Холмогоровы В. и Г. Исторические материалы о церквах и селах XVI-XVIII столетий. Вып. 4. Селецкая десятина Московского уезда. М., 1885.

Цветков С. Спасская в селе Котове церковь // Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. - Кн. IX (Сентябрь). М., 1878. - С. 162-168.

Энциклопедия Долгопрудного. [Электронный ресурс] // URL: http://www.dolgoprud.org

Юсупов Н.Б. О роде князей Юсуповых. СПб.: Тип. Н. Тиблена и Ко (Н. Неклюдова), 1866 -1867. Ч.1,2.

Юсупов Ф.Ф. Мемуары в двух книгах: До изгнания. 1887-1919. В изгнании. М.: Захаров, 2001.

Московские ведомости. 1831 г.

Московские ведомости. 1849 г.

Московские епархиальные ведомости. 1878. № 13.

Московские церковные ведомости. 1873. № 12.

Московские церковные ведомости. 1885. № 31.

Московские церковные ведомости. 1885. № 41.

Московские церковные ведомости. 1909. № 38.

Санкт-Петербургские ведомости. 1831 г.

Санкт-Петербургские ведомости. 1849 г.

Народная газета. 1992 г.

Ф. 19. Оп. 111. Д. 198.

Ф. 19. Оп. 124. Д. 715.

Ф. 1290. Оп. 2. Ч. 1. Ед. хр. 100.

Ф. 1290. Оп.3. Ед. хр. 268, 447, 616, 847, 897, 1048, 1151, 1690,3292, 3389, 7234.

Ф. 1290. Оп. 7. Ед. хр. 571, 572, 629, 646, 650, 653, 656.

Ф. 203. Оп. 745. Д. 290, 1926.

Ф. 2126. Оп. 1. Д. 779.

Ф. 65. Оп. 1. Д. 51.