Бронников П.Е. - "На стыке самолетов и ракет"
Бронников Павел Емельянович
ОАО ДНПП. Воспоминания ветеранов. 2002 г.
Родился в 1918 году. Работал на предприятии с 1947 по 1988 гг. мастером, начальником мастерской, начальником цеха, зам. начальника производства и главным диспетчером. Внес значительный вклад в организацию и развитие ракетостроения на заводе. Награжден орденом "Знак Почета", медалями "За трудовое отличие", "За доблестный труд в ВОВ 1941-1945 гг.", "50 лет Вооруженных сил СССР", "За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина".
На стыке самолетов и ракет
Я был переведен на завод № 464 в 1947 г., хотя и просил зам. министра Чусляева направить меня куда-нибудь на Украину, на любой родственный завод. Приехав в Москву, пришел в отдел кадров и спрашиваю: "Куда прикажите следовать дальше?" Начальник отдела кадров Иванов И.И. сказал, что я переведен на завод № 464, который находится в Подмосковье в поселке Долгопрудный — это в 17 километрах от Москвы. Я начал упираться и сказал ему, что я не просил переводить меня в Москву и т.д. Он меня выслушал и сказал: "Ну что ж, я тебя верну в Башкирию, на твой 26-й моторный завод (он был эвакуирован в 1941 г.)" И мне пришлось выйти на работу.
На заводе приняли меня хорошо. Директор завода Борисов Н.С., главный инженер Стопачинский Б.А. расспросили меня: кем я работал, о семье, о партийности и т.д. Объем работ здесь был не тот, и моя металлургическая специальность не очень нужна была заводу, но они сказали, что нас ожидает перспектива.
И вот я прошелся по так называемому заводу. Если на заводе № 26 было около 35-40 тысяч человек, то тут оказалось несколько сотен. Сам завод располагался в двух корпусах: в одном — основные цехи, в другом — механические. На месте сегодняшнего 17-го цеха раньше размещался сборочный цех самолетов ЯК-10, потом ЯК-12. Здесь же, напротив малярной размещался цех сварки фюзеляжей и был медницкий цех. Под этой же крышей была гальваника, и на месте сегодняшней термички цветных металлов стояли три селитровые ванны для термообработки алюминиевых листов, предназначенных для обшивки. На месте сегодняшнего 123 цеха была лаборатория статических испытаний и даже была парикмахерская. На месте 125 цеха был цех деревообработки для изготовления самолетного набора и плазовая мастерская.
Нынешнее заводоуправление осталось на прежнем месте, только планировка значительно изменилась. Сейчас на первом и втором этажах множество отдельных помещений, в которых располагаются службы заводоуправления и руководители высшего звена. А раньше здесь было два больших зала с деревянными дубовыми панелями на стенах в духе генерального конструктора Яковлева А.С: на первом этаже размещался отдел Главного технолога, а на втором — конструкторский отдел.
Складское хозяйство — на прежнем месте, только расширилось. Отдел кадров размещался в двухэтажном бараке, где сейчас на лужайке стоит АН-2М. Ремонтный и стапельный цехи и цех оснастки были на месте теперешних торговых рядов около столовой. Вот таковы были мощности завода № 464.
Завод ежемесячно выполнял план. Были и сбои, и срывы, но у директора на аэродроме стоял свой директорский страховой запас. Николай Сергеевич Борисов (бывший парторг ЦК) "снимал стружку" частенько, когда приходилось брать из его запасов. Это я слышал неоднократно. Работали плотно в две смены. В моей термичке в 2-3 смены работало 8-10 человек. Оборудование было весьма скромным: три электропечи ПН-13, ПН-15 и сименс-шукерт (немецкая) и одна соляная ванна для термообработки инструмента. На прежнем заводе я работал старшим мастером и руководил семьюдесятью рабочими, которые работали на 22-х электропечах в три смены. Тут же оказалось очень мало рабочих, а технологический процесс очень опасным, особенно когда калили подкосы крыла. Масляного бака не было, и раскаленный подкос бросали при закалке в трубу диаметром 350 мм и длиной 2,5 метра, врытую в землю и наполненную маслом. Фонтан огня и масла стрелял в потолок. Был только один отчаянный "снайпер" - Валька Колотушкин, который ничего не боялся. Никаких приборов, самописцев для изменения температуры не было даже на селитровых ваннах, где висели простые пирометры. А классный мастер Миша Индейкин перед началом работы вынимал из коробки спичку и бросал ее на зеркало расплавленной селитры и смотрел, как она "бегает" до воспламенения, после чего давал команду на загрузку деталей. Потом, когда сожгли партию деталей, была установлена самопишущая аппаратура, но дядя Миша до конца своего не верил приборам. Бросал спичку и—что удивительно - очень близко угадывал. Он работал контролером.
О жизни вспоминать? Она была очень тяжелая, послевоенная. Зарплату платили вовремя. Размера ее не помню, но все были молодыми, политически накормлены досыта, и нам был черт не страшен. В те годы жилой фонд завода состоял из бараков. Самым почетным был барак № 11, его звали "метро", т.к. он был длинный — метров 50-60. Дорог не было, а были утопающие в грязи деревянные мостки. На работу и обратно ходили через этот барак. Капитальных кирпичных домов было всего четыре: 1-й ИТР (дирижаблестроители), дом "Ц", ИТР-2 и Аэрофлотский (и сейчас его так зовут). В начальной стадии строительства находился дом "Б" — для руководства завода. Были еще двухэтажные домишки, где жили итальянские дирижаблестроители, эти дома называли итальянскими.
Из эпохи дирижаблестроя в памяти остался какой-то маленький дирижаблишко, на котором была подвешена передняя часть самолета "У-2" с установкой мощной радиолы. Уж очень хорошо было приспособлено: в день получки дирижабль кружил над поселком и с небес неслась музыка. Даже приятно было и стаканчик махнуть, а забегаловок было множество.
На этом заканчивался второй самолетостроительный этап жизни завода № 464, третий этап — уже начался с бурного строительства корпусов под ракетную тематику. Прежнего директора завода Борисова Н.С. в 1950 году сменил генерал Третьяков А.Т., в 1952 году главным инженером назначили Дорошенко И.В. Началось строительство жилья и крупное расширение завода. Особенно бурную деятельность в развитии завода проявил Дорошенко, который вскоре заменил Третьякова на посту директора.
Новая техника требовала больших сил, энергии, глубоких технических знаний, дисциплины и исполнительности. Сегодняшние производственные корпуса были возведены в кратчайшие сроки — в 1951-1956 гг. Надо было не только строить новые корпуса, но нужно было и оборудование, соответствующее новой тематике. Надо было "добывать" и учить кадры, строить жилье. Нужно было сделать очень многое, а времени было мало.
Умел это делать Дорошенко! Он приучил подчиненных всегда доводить дело до конца. Завод стал настоящим высокотехнологичным производством, а работающие на нем люди — стоящими специалистами. Переходящие красные знамена, правительственные награды, премии и звания вошли в обычаи завода.
Когда Дорошенко приезжал на завод, когда уезжал — никто из нас не видел, да и дела не было до этого. Мы просто удивлялись: он появлялся в цехах в любое время суток. Поэтому, если он пошел по цехам, всегда срабатывала связь: "Иван Грозный пошел, приготовься к приему".
Прозвище "Иван Грозный" он получил при разборках, т.е. на совещаниях. На них можно было ожидать всего: быть готовым ответить на любой вопрос, касающийся тебя, вывернуться, оправдаться за упущение, но это было страшно делать, и этим редко кто занимался. Честные признания он уважал и даже давал советы. Он учил нас самому главному — выполнять план! Не было никогда срывов по нашей вине. А раз план, то и деньги.
В торжественной обстановке в конференц-зале вручались премии в конвертах. Мы называли это "конвертированием". Сам Дорошенко в эти моменты один сидел на сцене и блаженно улыбался под аплодисменты.
Совещания у директора проходили ежедневно в установленное графиком время и часто заканчивалось в 1-2 часа ночи. Справа от директора всегда сидел полковник КГБ. Нередко было такое, что Иван Владимирович, войдя в раж, за какой-нибудь провал, железно восклицал: "А вы знаете, где Магадан?!" Слава богу, что никто из нас туда не попал — умели работать.
Жаль, что не осталось никого в живых тех, кто не щадя сил трудился: начальники цехов Кузьмин, Смагин, Забалуев, Дмитриев, Виктор Герасимович Панферов, Панфилов К.К., дядя Костя, как его звали на заводе, — это была фигура!!! В сороковые годы он был уже стариком, а в свое время он учился вместе со знаменитыми конструкторами-оружейниками Дегтяревым, Токаревым, с директором ДМЗ Третьяковым. Дядя Костя плыл на броненосцах до Индии и устанавливал пушки на кораблях Цусимской эскадры. Он был чемпионом Петербурга по боксу. Начальники цехов Левченко Г.Г., Иванов Ф.Я., Коннов В.В., заместитель главного технолога Марков Г.В. и еще многие-многие другие. Три руководителя — Забалуев, Кузьмин и Смагин были "главные" самолетчики. В поселке их называли "Закусмаг" (по аналогии с Кукрыниксами). Они были очень дружны и, конечно, крепко "закладывали".
Бывали у нас в те годы коллективные посещения ВДНХ и, конечно, ресторана "Колос". Совершались пароходные прогулки по каналу. Ездили в театры. "Умеешь хорошо работать — надо и хорошо отдыхать", — говаривал Иван Владимирович. О нас, руководителях среднего звена (о высших не знаю), он знал все. Поэтому мы и не нарушали этики. Да и зачем это при хорошей работе, при строгом рабочем ритме!
Бывали тяжелые времена у завода по причинам, от нас не зависящим. И тогда коллективу приходилось работать "безвылазно". Дорошенко всегда был с нами. Однажды летом я часов в пять утра решил сбегать домой. Я жил в доме "Ц", в 300 метрах от проходной. Прихожу к проходной, а он гуляет рядом. "Ты куда?" — "Да я на минутку домой" — "Что?!"
Нельзя не сказать, что положил начало строительству жилого массива городского типа в городе И.В. Дорошенко. Основное строительство домов он заложил! Непонятно, почему об этом нигде не видно, не слышно. А надо бы хоть барельеф с портретом замечательного человека установить.
Нельзя забывать о Красных Знаменах победителей соцсоревнований, переходящих и оставленных у нас на вечное хранение. Это ведь заслуга всего нашего коллектива, руководимого И.В. Дорошенко. А сколько сотрудников завода было награждено знаками и дипломами Минавиапрома, поощрено денежными премиями! И это тоже его пробивная и неугомонная забота и заслуга.
Трудно все это вспоминать. Я написал все хорошее о нем. Было у него и плохое. Часто бывал злой. Но все не по-пустому. Умирая, он завещал, чтобы похоронили его у нас в городе, который он начал в его, дорошенковском, темпе строить для людей. Так и сделали.
24.08.2001 г.
