Глава 17. Судьба метеоролога

Умберто Нобиле "Мои пять лет с советскими дирижаблями". Акрон, США, 1987г.

     С воспоминаниями о шахматах в России у меня связана печальная судьба молодого ученого Бориса Милюкова, метеоролога Аэрофлота, которого я встретил в Ленинграде.

     Милюков был широко образованным человеком и хорошо говорил по-французски. Очень высокий, худой и темноволосый с длинными растрепанными волосами. Он не имел родственников, за исключением матери, прелестной старой дамы, которая говорила на многих языках, включая и немного на итальянском. Она путешествовала по Италии, еще будучи девочкой. Мать и сын были преданы друг другу. Они жили в маленькой квартирке на первом этаже старого дома, расположенного в конце двора где-то около Арбата. Милюков был книголюб и систематически показывал книги. Он знал персонально каждого букиниста в Москве и Ленинграде. Это был он, кто выучил меня проводить свободное время, часами задерживаясь в антикварных букинистических магазинах. За счет своих сбережений Милюков успешно собрал хорошую библиотеку современных и старых книг. Некоторые из них были в виде очень ценных или редких изданий. Они заполняли обе маленькие комнаты, в которых жили он и его мать. Высокие книжные шкафы, расставленные по стенам, были переполнены. В квартире не было ни единого уголка, не занятого стопкой книг.

     Милюков был хорошим игроком в шахматы - лучшим, чем я, и использовал для игры почти каждый свой визит ко мне. Однажды вечером он сказал мне, что на следующий день уезжает в Ленинград читать там лекцию. Я попросил его купить для меня у букинистов в этом городе несколько книг, которые я не смог найти в Москве. Он обещал сделать это, но мне не суждено было уже встретить его снова.

     Он намеревался пробыть в Ленинграде четыре или пять дней, а прошел уже месяц, а я о нем ничего не слышал. Наконец настал день, когда его мать пришла навестить меня. Бедная женщина была страшно подавлена. Она сказала мне, что ничего не знает определенного о своем сыне, но что получила письмо от приятельницы, в котором та ей сообщала, что он и несколько других метеорологов были в Ленинграде арестованы.

     Множество слухов циркулировало об этом аресте и некоторые из них - очень странные. Помимо других вещей, люди говорили о саботаже, который эти метеорологи, как предполагалось, совершили. Будто бы они не сделали в одном из своих бюллетеней упоминания о возможном образовании тумана, который, в действительности возник и вызвал повреждение одного из судов на Неве. Но Борис Милюков был человек лояльный. Его сердечный и мягкий характер был таков, что я не мог и поверить этому абсурдному рассказу. Позднее, когда старая дама снова пришла ко мне, я сделал вывод из того, что она сказала. По-видимому, арест был как-то связан с тем, что молодые люди часто собирались в доме одной московской женщины, которая, как говорили, участвовала в заговоре против режима. Возможно, так оно и было. Был он приговорен к пяти годам трудового лагеря.

     Это сильно меня встревожило. Я кое-что слышал об этих лагерях, где заключенные работали на строительстве канала. Утром, по пути в Долгопрудную, я часто видел этих заключенных. В колонне по два, под конвоем вооруженных охранников, их водили к месту работы. Вероятно, они прибыли из разных частей страны, но большая их часть, судя по внешнему облику, взята из азиатских республик. Все они были плохо одеты, с бледными, изможденными лицами, на которых стояло выражение такого глубокого уныния, какое я никогда не забуду.

     Прошло несколько месяцев, прежде чем я что-то услышал о Милюкове. Вновь появилась у меня его мать. На этот раз она выглядела успокоенной. Сказала, что навестила сына в месте его заключения, в колонии осужденных, направленных на строительство канала Москва-Волга. "Он выглядит действительно хорошо, - сказала она, - и даже прибавил в весе. Только теперь не может носить длинные волосы. Он так привык к этому. Но разве это важно? И Вы не думайте, что он занимается грубой физической работой. О нет! Он дает уроки другим людям".

     Я часто видел госпожу Милюкову. Иногда я заходил на ее квартиру спросить новости, но чаще она приходила ко мне. Бедная женщина беспокоилась не долго, продолжая жить среди книг, собранных ее сыном, заботясь о них с любовью, в ожидании его возвращения. В последнее время, когда я встречался с ней, она говорила мне с радостью, что скоро Борис будет освобожден.

     Однажды, обеспокоенный тем, что я не видел ее уже долгое время, я послал свою домработницу спросить о ней. Когда девушка постучалась в ее дверь в конце двора, она была открыта незнакомой женщиной.

- "Мадам Милюкова?"

- "Мадам Милюковой здесь уже нет. Она умерла. Все ее книги взяты на хранение в милицию".

     Через год я получил новости о ее сыне. У него развился туберкулез легких и он умер вскоре после смерти своей матери.