Глава 15. Беспризорные

Умберто Нобиле "Мои пять лет с советскими дирижаблями". Акрон, США, 1987г.

     Однажды летом, во второй половине дня, спустя месяц после того, как я обосновался в Москве, я проходил возле гостиницы "Метрополь" и увидел оборванного, грязного мальчика, который лежал на земле на углу улицы. Я остановился, чтобы разглядеть его. Он был на вид лет шестнадцати, семнадцати. Его глаза были красны и он выглядел измученным, как будто после долгого перехода.

     Вспомнив несколько русских слов, которые я только что выучил, я постарался расспросить его. Я ухитрился выяснить, что он прибыл из Ленинграда, где у него не было ни дома, ни родных, ни друзей. Один-одинешенек. Бездомный парнишка, беспризорный.

     Я чувствовал невозможным для себя продолжать идти своей дорогой без того, чтобы не сделать что-нибудь для этого несчастного мальчика. Ведь он нигде не имеет приюта в то время, как я, находясь в городе еще столь недолгое время, имею четырехкомнатную квартиру только для себя одного. Я решил взять его к себе домой, дать ему пару ботинок и кое-что из моей одежды. Когда я дам ему возможность вымыться и накормлю его, я смогу подержать его у себя, пока не устрою его на работу. Возможно, для него найдется работа и в "Дирижаблестрое".

     Пока я старался разъяснить мальчику мои намерения, небольшая толпа уже собралась вокруг нас, прислушиваясь с любопытством. А я слушал их, давая понять, что не знаю русского языка. Наконец, одна молодая женщина подошла ко мне и сказала по-английски: "Эти люди просят меня сказать Вам, что мальчик этот не заслуживает Вашего интереса".

     Круглолицая девушка, высокая и красивая, только что окончила вечернюю школу английского языка. Она объяснила мне, что ничего хорошего нельзя ожидать от этого мальчика. Было бы очень рискованно мне брать его домой.

     Как много таких несчастных молодых людей было здесь? Огромное количество, сотни тысяч. Ужасная социальная чума, результат иностранной интервенции и вторжений Колчака, Деникина и Врангеля. Беспризорных стало еще больше после голода 1921 года, наиболее ужасного из всех известных в истории человечества.

     В этом голоде погибло население целых городов и селений. Люди с голодухи доходили до питания сеном и даже мертвечиной. Погибали миллионы. Этот ужасный бич оставил страшное наследие, которое все еще существовало одиннадцать лет спустя - это были беспризорники.

     Однако большое число этих несчастных все же удалось спасти. Я не знаю, сколько таких было, но я видел живой пример одного собственными глазами среди инженеров "Дирижаблестроя". Я узнал его позднее. Его фамилия была Бирюков: темноволосый молодой человек, невысокий, но крепкий, весьма смышленый, один из лучших расчетчиков нашего Конструкторского бюро, возможно, даже самый лучший. Он был членом Комсомола. На собраниях, проводившихся в моем учреждении, он всегда привлекал мое внимание. Он отличался живой, острой и решительной манерой высказывать свое мнение. Я думаю, что иногда и я был объектом его критики но я не питал к нему никакого недоброжелательства в связи с этим. Это было проявлением его большой искренности и высокой честности, которыми я восхищался. Часто я приглашал его к себе домой, вместе с другим молодым инженером, его неразлучным другом Федоровым, который имел совершенно иной характер, застенчивый и кроткий. Оба они любили играть в шахматы, и даже в этой игре выявлялось различие их характеров.