Глава 9. На Новой Земле

Умберто Нобиле "Мои пять лет с советскими дирижаблями". Акрон, США, 1987г.

     После стоянки в течение некоторого времени в заливе Андромеда мы вошли в пролив Маточкин Шар, где "Малыгин" продвигался между двумя рядами невысоких гор. Вскоре мы подошли к Геофизической станции, которая была построена в проливе. Я увидел ее на берегу. Два больших барака и несколько маленьких, радиомачта, большое количество собак и шесть или семь человек персонала. Мы сошли на берег. Здесь, как и раньше, нас первыми приветствовали собаки, размахивая хвостами в воздухе и лая на нас в честь встречи. Они были по большей части сибирской породы, с треугольной головой, длинной шерстью и благородным поведением.

     После собак приветствовать нас подошли люди со станции. Некоторые из них носили белые морские шапки. Они пригласили нас в деревянный барак, подобный таковому на Куайт Бэй. Длинный центральный коридор, десять маленьких комнат с правой стороны и столько же с левой.

     Когда знакомство состоялось, я вышел прогуляться. Прежде всего, я отметил некоторую симметрию. Четыре могилы, покрытые грудами камней. На одной из них был водружен крест с надписью, над которой можно прочесть даты: "1889-1924". Позади него вторая могила с датой "1930". Третья могила - не датирована. Четвертая отмечена стройной колонной, на которой выгравировано "1905-1931". На фото, расположенном сверху, представлен приятный молодой человек, сидящий за столом и что-то внимательно читающий. Когда я вернулся в барак, то мне рассказали, что он замерз насмерть пять месяцев тому назад. Вышел одновременно с начальником станции для того, чтобы выполнить некоторые наблюдения. На расстоянии мили (1,85 км) от барака оба они были захвачены снежной бурей. Начальник сумел добраться домой, а молодой человек исчез. На следующий день, когда отправились его искать, то нашли лежащим в снегу мертвым. В безымянной могиле похоронен сержант, который был наркоманом.

     Утром 16 августа мы снова пошли в плавание. Пройдя пролив, направились вдоль западного берега Новой Земли. Здесь мы остановились у залива Балушина, став на якорь в виду серого берега, в двух-трех милях от него. На море было волнение и дул сильный ветер. Подошел небольшой катер и остановился около "Малыгина". Здесь также была геофизическая станция и ее руководитель, геолог взошел на борт, чтобы приветствовать нас. Он отыскал меня и пригласил съездить на берег. Когда мы встали на берегу на ноги, то первое приветствие было, как обычно, высказано собаками. Затем медленно подошла к нам живописная фигура самоеда: низкорослый и густообросший, с выступающими скулами и слегка раскосыми глазами. Он имел короткую вьющуюся седоватую бороду и широкие щетинистые усы, которые были под пару к его густым бровям. На отвороте своей одежды он носил в качестве украшения ленту. Мне представили ого. Это был Илья Вылка, являвшийся уполномоченным Советского Правительства на Новой Земле. Кроме того, он был художником, причем в Ленинграде была организована выставка его картин. Тогда он и прочитал книгу об Италии, причем воображение его было охвачено Неаполем и Везувием. Когда ему назвали мое имя, то сначала он ничего не понял. Затем улыбка осветила его лицо, и он воскликнул: "А! Италия... Неаполь!" и добавил: "Длинная дорога отсюда!"

     18 августа мы продолжали наше путешествие. На следующий день мы могли видеть первую ночную темноту после многих недель непрерывного света.

     Когда я осознал это событие, то вышел на палубу, чтобы осмотреться. Была ясная, спокойная ночь. "Малыгин" двигался бесшумно по чуть взволнованному морю. На небе, где солнце уже опустилось под горизонт, была длинная желто-золотая полоса, а под ней полоса темноты, почти черная. Светилась только одна звезда. Первая, которую я увидел за истекшие два месяца. На западе море было черно-синее, светящееся. Феерическая картина. Втягивая в себя глубоким дыханием холодный воздух, я наслаждался переливами этих лучей и красок, которые невозможно увидеть в каком-либо другом месте в мире.

     А следующим утром мы уже шли оливково-зелеными водами Северной Двины между берегами, покрытыми хвойным лесом, с многочисленными огромными штабелями бревен. В одном месте, где мы проходили станцию портовой охраны, я слышал, как запрашивали "Малыгина" по мегафону: "Откуда Вы идете?" "С Земли Франца Иосифа" - отвечал им капитан.

     В 5 часов 30 минут пополудни "Малыгин" подошел к берегу. Было жарко: 19°C в тени и 25°С на солнце. Альбино Грузони и его друг пришли, чтобы меня встретить. Он не переставая повторял на своем курьезном итальянском языке: "Останавливаться здесь нехорошо!", а затем добавлял: "Приятные люди эти русские, правда приятные!"

     В 9-часов 30 минут вечера мы покинули "Малыгин". Когда я пожимал руку капитану, он сказал мне по-английски: "Надеюсь снова увидеть Вас на "Малыгине"! Вы мне понравились". Такое прощание было мне приятно.

     Когда отходил катер, который должен был доставить нас на берег, "Малыгин" салютовал нам тремя гудками своей сирены. Наш катер ответил ему тем же, а Ромм прокричал в мегафон в сторону ледокола: "Малыгину"-гип-гип-ура-ура-ура!" Остальные во весь голос присоединились к этому прощанию. Тогда Гинзбург начал медленную, торжественную, прочувственную песню. Русские обнажили свои головы. Два итальянца салютовали нам со своего собственного судна.

     Наша экспедиция была закончена.