Глава 7. На острове Принца Рудольфа
Умберто Нобиле "Мои пять лет с советскими дирижаблями". Акрон, США, 1987г.
Вечером 1-го августа "Малыгин" покинул мыс Норвей и направился к острову Принца Рудольфа по морю, почти совершенно свободному ото льда. Море и небо были свинцовыми с тонкой белой полосой на горизонте. Полярные пейзажи разворачивались во всей их мертвенно-бледной опустошенности.
На следующее утро туман и паковый лед заставили судно стать на якорь у кромки льда. Но как только туман стал редеть, мы продолжили свой путь в северо-восточном направлении. Лед был толстый и компактный и имел лишь случайные тонкие полоски с открытой водой.
Всегда интересно было наблюдать, как ледокол прокладывал себе дорогу через паковый лед. Под напором прочного корпуса "Малыгина" лед, который здесь достигал толщины 1,8 - 3,6 метра, раскалывался на большие плиты, по почти прямым линиям. Сжатые с одной стороны плиты слегка наклонялись, высовываясь из воды. Они обнаруживали свое строение. Вверху слои снега, посередине - голубой лед, а внизу, почти погруженный в воду, беловатый лед.
Продвижение вперед было медленным. Вначале "Малыгин" шел полным ходом вперед, разбивая лед. Потом все возрастающее сопротивление замедляло его продвижение вплоть до полной остановки. Тогда ему приходилось, в который уже раз, отходить назад с тем, чтобы вернуться снова и с большей силой атаковать место повышенного сопротивления. Для продвижения на 200 метров приходилось иногда затрачивать более получаса, двигаясь взад и вперед шесть или семь раз.
Утром 5-го августа мы смогли еще раз идти по открытой воде, но это продолжалось недолго, так как мы двигались на север и снова оказывались среди льда. Наконец, в послеполуденное время, завершив трудный переход, мы достигли залива Топлиц Бэй и остановились в полумиле от берега.
Так мы прибыли в самую северную часть архипелага, открытую Пайером в марте 1874 г. Здесь была база экспедиции герцога Абруццкого.
После ужина мы сошли на паковый лед с тем, чтобы пройти на берег. Разделились на несколько групп. Одна из них с Визе и Зибургом направилась к леднику, делая широкий обход, я предпочел кратчайший путь, который был также и наиболее легким. Нас было пять или шесть человек. Ледяное поле, которое нам предстояло пересечь, было очень неровным и полно расселин. Большие глыбы льда часто громоздились впереди, преграждая нам путь. Тогда мы были вынуждены карабкаться на них и спускаться вниз, стараясь не поскользнуться, что было для меня очень трудным ввиду неподходящей обуви, которую я надел. Часто встречались лужи и единственным способом их преодолеть были прыжки с одного плавающего куска на другой, что выполнялось с риском упасть в воду. Время от времени приходилось сознательно погружаться в воду, иногда по самые бедра. Конечно, следовало быть осторожным, выясняя глубину воды. Но я научился, как судить об этом. Когда вода подо мной выглядела голубой, я мог смело идти, так как внизу был лед. Если, в другом случае, вода была черной, то это означало прогалину и данное место следовало обходить кругом, или, если не было слишком широко, то прыгать. Иногда я поскальзывался, но всякий раз все же задерживался ледорубом в устойчивом положении. Наконец, предотвратив два или три падения, я первым вышел на берег.
Мне очень хотелось здесь первому найти на каменистом берегу многочисленные следы, оставленные экспедицией герцога Абруццкого. В то время тут, до них еще нетронутым, был уголь, который по мысли герцога мог быть найден и еще, так как волны могли его намыть. Здесь был остров большой хижины, в которой зимовала экспедиция. Обрывки канатов, хотя и побелевшие от суровой непогоды, были еще прочны. Внутри была нагромождена и перемешана куча самых различных вещей. Очень толстые, длинные шерстяные чулки, перчатки, пакет неиспользованных салфеток, пропитанных морской водой, сбруя для лошадей - это очевидно было привезено Фиала. Снаружи разбросано среди камней множество жестяных коробок от продуктов питания. Один из моряков с "Малыгина" открыл одну из них и, попробовав, сказал: "А ведь хороша, эта икра!" И он ел ее с аппетитом, в то время как я глядел на него с изумлением.
Здесь было много деревянных ящиков, на которых, не без чувства гордости, я читал надпись: "Полярная Звезда". В качестве сувенира я взял себе на память одну из досок с этой надписью.
Перед этим строением я заметил агрегат для производства водорода, который применялся для наполнения двух небольших баллонов, каждый объемом 400 м3. С помощью этих баллонов герцог намеревался облегчить и поднять на воздух сани, которые он собирался взять с собой на Северный полюс. Курьезная идея, которая потерпела полный крах. Два баллона, сделанные из лакированной материи, также лежали здесь аккуратно сложенные. Я попробовал расправить материю пальцами, но успеха не имел. Штормы и ужасный климат этих широт повредили лаковое покрытие, хотя прочность материала была почти полностью сохранена.
Идя вдоль берега в направлении мыса Саулен, я дошел до деревянной хижины, построенной Фиала. Она была заперта, но, соскользнув вниз через разрушенную крышу, я проник внутрь. Здесь я нашел целую коллекцию книг: справочники разных родов, Библию и "Исповедь курильщика опиума" Квинси.
В другой хижине, расположенной дальше по склону, было немного больше книг, но эти книги касались истории полярных исследований. Среди них были книга Джексона и книга герцога Абруццкого на английском и итальянском языках.
Покидая эту хижину, я был удивлен эффективным зрелищем фейерверка. Моряки "Малыгина", найдя сигнальные ракеты, развлекались запуском их в воздух. Очевидно, подобно всем другим предметам в хижине, они принадлежали экспедиции Фиала. И теперь, спустя более чем четверть столетия, они легко зажигались!
