Глава 5. Встреча с дирижаблем "Граф Цеппелин"

Умберто Нобиле "Мои пять лет с советскими дирижаблями". Акрон, США, 1987г.

     Около двух часов пополудни "Малыгин" поднял якорь и, придерживаясь берега острова Нортбрук, направился ко входу в пролив Миерс. Здесь мы нашли открытую воду. В ней были лишь островки пакового льда, которые мы легко прорезали.

     Затем мы вошли в пролив Британия столь широкий, что берега его стали совсем невидимы. Снова мы оказались в открытом море, обдаваемые брызгами, которые срывались с гребней волн сильным ветром. Здесь впервые, с момента выхода "Малыгина" из Архангельска, нас охватила продольная и поперечная качка. Теперь, дойдя до пролива Меллениуса, мы направились к заливу Куайт Бэй в западной части острова Хукер, месту расположения Геофизической станции. Она и была нашей целью.

     Вид, который открылся перед нами, был чудесным. Над белым льдом поднимался мощный скалистый выступ с окраской, переливающейся от зеленого до коричнево-красного цвета. Мы достигли места назначения. Слева, на скалистом берегу возвышалась радиомачта полярной станции. Ледокол украсился флагами расцвечивания, а в ответ такое же торжественное приветствие мы видели на берегу. Наша команда выстроилась на палубе с ружьями наготове. Папанин организовал салют - три залпа. На наш салют люди на берегу отвечали пистолетными выстрелами.

     Все были возбуждены в ожидании встречи с девятью полярниками. Ведь они прожили целый год отрезанными от цивилизованного мира, на уединенном арктическом острове.

     Мы подошли поближе к берегу. Катер с подвесным двигателем отошел к нам от берега. Пинегин узнавал людей одного за другим и комментировал: "Все они отрастили длинные бороды!" Катер подошел к нам и кружил около судна, отвечая восклицаниями на наши приветствия.

     Первым поднялся на борт доктор Иванов, начальник Геофизической станции. На борту он был встречен объятиями и поцелуями. Он подошел ко мне и поцеловал меня также несколько раз. Визе, представив его мне, добавил: "Он был секретарем Самойловича на борту ледокола "Красин".

     Это был молодой человек лет тридцати пяти с округлыми, румяными щеками, голубыми глазами и длинной, красивой, взлохмаченной бородой. Я с удивлением заметил, что на нем был воротничок и даже галстук и фетровая шляпа - то, чего я не встречал ни в Москве, ни в Ленинграде. Остальные три человека были одеты в штормовки с капюшонами. Они также выглядели очень бодро и имели длинные, развевающиеся бороды.

     Все мы направились в салон верхней палубы, где обмены приветствиями продолжались с тем же энтузиазмом. Неожиданно русские начали петь свой национальный гимн - медленную, гармоничную, торжественную песню.

     Иванов обратился ко мне, говоря по-немецки: "Пожалуйста, приезжайте вместе с другими на нашу станцию попить чаю".

     На нижней палубе была установлена киносъемочная камера с тем, чтобы зафиксировать торжественный момент встречи. Молодые моряки с "Малыгина" знакомились с людьми, прибывшими со станции, и одного за другим подбрасывали несколько раз в воздух. Этот способ приветствия людей довольно дикий. Его я однажды испытал и на себе. По-русски он называется "качать".

     Наконец мы отправились в гости. Восемнадцать человек от нас погрузились на катер и двинулись к берегу. Там нас прежде всего встречали собаки. Размахивая хвостами, они выражали свою радость по поводу нашего прибытия. Они здесь первыми приветствовали нас. Позади них шли люди со станции.

     Утром 27 июля дирижабль "Граф Цеппелин", который уже прошел Архангельск, связался с нами по радио. Он намеревался бросить якорь в заливе для обмена почтой. Пока мы ожидали его, некоторые из нас совершили поездку на моторном катере, чтобы поближе познакомиться с Рубиновой скалой. Это огромный мыс около 150 метров высотой, который выступает из моря, разделяя залив на две части. Когда катер приблизился к мысу, скала показала всё своё неповторимое великолепие. Это было действительно уникальное природное образование в виде скопления бесчисленных базальтовых колонн, ориентированных под всевозможными углами в самых различных направлениях, крупные колонны размером около 0,45 метров в поперечнике, а мелкие были самых различных сечений, включая и толщину прутиков и веточек кустарника. Все вместе походили на красно-коричневые пряди гобелена, обросшие пятнами мха зеленого цвета. Высоко вверху на скале можно было видеть множество птиц, рассевшихся вереницами по всем базальтовым колоннам. Со своими черными боками и белой грудью многие выглядели почти как пингвины, но некоторые из них были совершенно белыми. Их были здесь тысячи. Вся скала была покрыта их черноватым окроплением.

     Неожиданно вдруг возник громкий звук. Это лавина из камней отделилась от скалы и с грохотом скатилась в море.

     Вернувшись обратно на борт, мы узнали, что "Граф Цеппелин" ожидается в шесть часов вечера. Стояла прекрасная погода для его приводнения. Полный штиль и небо в значительной степени закрытое высоко-кучевыми облаками, которые завуалировали солнце.

     Атмосферное давление - высокое, около 762 мм ртутного столба. Температура воздуха, которая в 2 часа пополудни была 11°С, опустилась до 0,5°С.

     Самойлович и Эльсуорт - мой компаньон по полету на дирижабле "Норвегия" - были на борту "Графа Цеппелина". Мы обменялись приветствиями по радио. Вместе с нами на дирижабле был и молодой советский инженер Федор Ассберг, который несколькими годами позже руководил в Свердловске установкой причальной мачты для одного из дирижаблей, построенных по моему проекту.

     "Граф Цеппелин" прибыл к вечеру. Когда его огромный серебристый корпус появился над горизонтом в устье пролива Британия, это была впечатляющая картина. В 8 часов 45 минут пополудни дирижабль прошел над нашими головами. Полчаса спустя он медленно опустился на воду в заливе. Поверхность воды свободная ото льда была гладкой, как зеркало, отчетливо отражая корпус красавца дирижабля.

     Маленькая лодка доставила меня вместе с начальником почтовой службы "Малыгина" к гондоле управления дирижабля. Эккенер высунулся через один из передних иллюминаторов и смотрел вниз, наблюдая за маневром приводнения. Мы с ним сердечно приветствовали друг друга. Однако он был серьезно озабочен и не хотел сходить с дирижабля, побуждая торопиться произвести обмен почтовыми сумками с корреспонденцией. "Быстрее, быстрее!" кричал он. Высунулись из других иллюминаторов также еще несколько моих старых друзей: капитан Брукс, профессор Самойлович, Молчанов. Мы обменялись рукопожатиями. Особенно оценил я трогательное приветствие Эльсуорта. С ним здесь я встретился впервые с тех пор, как вместе с Амундсеном мы с ним стали первыми людьми в мире, пересекшими Арктический океан от Шпицбергена до Аляски.

     Обменявшись почтовыми сумками, "Граф Цеппелин" оторвался вертикально от воды и, поднявшись на некоторую высоту, запустил двигатель и улетел вдаль.

     Это был его полет в тот район, который тремя годами ранее, в 1928 г. впервые пересек дирижабль "Италия". Я следил за удаляющимся дирижаблем до тех пор, пока он полностью не скрылся за горизонтом.