От Новосильцева до Павельцева
Далекое и близкое. В.А. Пешехонов, 2010 г.
О древнем селе Чашникове, которое расположено недалеко от нынешнего аэропорта «Шереметьево-1», в писцовой книге написано: «село на речке Албе, в 1585 году находилось в вотчине за боярином Никитою Романовичем Юрьевым, что было прежь того в вотчине Собакина Г. С., а после за князем И. Ю. Токмаковым, а в селе церковь Троицы Живоначальной каменная, да придел Алексея, человека Божьего, да двор попов Семёнов, да двор дьячка, да двор вотчинников, в нём живёт приказчик, да двор слуг». После Никиты Романовича это село принадлежало его сыну, боярину Ивану Никитовичу Романову. В 1640 году Иван Никитович умер. Вотчина перешла к его сыну Никите Ивановичу Романову, а после него была причислена к дворцовому ведомству. В 1680 году в дозорной книге Казённого Патриаршего приказа записано, что церкви принадлежат покосы, пастбища и луга на речке Скалбе (Албе) и Лобне.
Названия Алба (Альба), Скалба и Лобня взаимосвязаны. Первично название Лба. В Указателе к писцовой книге 1895-го года приводятся также варианты реконструируемого древнего названия: Лоб, Лоба. В их основе балтийское слово, означающее «долину, русло реки». Слово «Лобня» образовалось, вероятно, под влиянием русского «лоб» - «мыс, крутой берег» и образованных от него «взлобина», «лобняк», «лобное место». От балтийской основы также образовано название «Скалба», что означает по-литовски «стирать, полоскать одежду, бельё» и «место стирки». Таким образом, это название по смыслу соответствует неоднократно встречающимся в бассейне реки Оки гидронимам «Протомойка» и «Портомойка», где «порты» - это не портки и не брюки, а «одежда вообще».
Издавна из уст в уста передаётся народная легенда о происхождении названия Лобни. В 14 веке возникла Дмитровская дорога, которая проходила западнее современного Дмитровского шоссе, и Рогачёвская – из Москвы на древнее село Рогачёво и далее на Верхнюю Волгу. На этих торговых путях лихие люди, разбойники грабили купеческие обозы. И здесь устроили лобное место. Грабителей казнили, а трупы бросали в болото, откуда начинается речка, которую назвали Лобней.
«И помнит Рогачёвское шоссе
разбойный посвист молодого Блока», -
верила Анна Ахматова, любившая, видимо, блоковское стихотворение «Осенняя воля», под которым выведено: «Июль 1905. Рогачёвское шоссе».
В 1688 году, село Чашниково было пожаловано боярину Льву Кирилловичу Нарышкину, брату царицы Натальи Кирилловны, матери Петра I. Лев Кириллович обновил обветшалую церковь и к ней пристроил надёжные приделы, паперть и колокольню, наверно, потому что, по слову яркого и полемичного церковного писателя Тертуллиана (ок. 120-после 220), «человеческая душа по своей природе христианка». Кроме того, сказанное или мыслимое слово превращается в волновую генетическую программу, которая, подобно запрограммированному и колеблющемуся гену, видоизменяет нашу судьбу, вызывая или устраняя различные недуги и болезни. Поэтому молитва пробуждает резервные возможности нашего организма, а проклятие ослабляет и разрушает наши жизненно важные устремления.
И стихотворение читается, как молитва, наедине с собой и с Богом. И, конечно, перед микрофонами или на трибуне молятся только одни самовлюблённые лицедеи.
Позднее своды и стены чашниковской церкви покрыли росписью. В начале 18-го века в селе было 25 крестьянских дворов, конюшенный и скотный дворы, два двора нищих и боярская усадьба. После Льва Кирилловича село досталось его сыну Александру, а затем жене Александра Львовича - Елене с детьми, ну а в конце 18-го столетия - Льву Александровичу Нарышкину, о котором императрица российская Екатерина II (1729-1796) вспоминала:
«Это была одна из самых странных личностей, каких я когда-либо знала, и никто не заставлял меня так смеяться, как он. Это был врождённый арлекин, и если бы он не был знатного рода, к какому он принадлежал, то он мог бы иметь кусок хлеба и много зарабатывать своим действительно комическим талантом: он был очень не глуп, обо всём наслышан, и всё укладывалось в его голове оригинальным образом. Он был способен создавать целые рассуждения о каком угодно искусстве или науке; употреблял при этом технические термины, говорил по четверти часа и более без перерыву, и в конце концов ни он и никто другой ничего не понимали во всём, что лилось из его рта».
В 1796 году Гаврила Державин посвятил Нарышкину длинное стихотворение, в котором говорил о Льве Александровиче:
Всегда был добрый человек!
…Доволен был собою, миром,
Шутил, резвился, как дитя.
И добавил, объясняя и дополняя свои стихотворные строки: «Пред домом его на светлых праздничных неделях обыкновенно поставлялися народные качели, на которых весь день вертелся в воздухе народ, что он чрезвычайно любил и тем забавлялся».
В селе Чашникове на безымянном овраге стояла мельница с двумя поставами. В середине 19-го века село уже принадлежало коллежскому асессору Александру Митрофановичу Карепину. При нём было 28 дворов и жило более двухсот человек.
По переписи 1926-го года, село увеличилось до 66 домов, 47 хозяйств были крестьянскими. Тогда в Чашникове проживало 261 человек.
Изначально название селу дала фамилия «Чашниковы». Это были предприимчивые новгородские купцы. Великий князь Иван III (1440-1505) выселил из Великого Новгорода бояр, и среди выселенных оказались Чашниковы. В Москве они, по мнению историка, академика Степана Борисовича Веселовского (1876-1952), были крупными и состоятельными ростовщиками.
Историограф Н.М. Карамзин так писал о славном городе, из которого изгнали боярских республиканцев: «Новгород слыл в России и в Европе Державою народною или Республикою, и действительно имел образ Демократии: ибо Вече гражданское присваивало себе не только законодательную, но и вышнюю исполнительную власть; избирало, сменяло не только Посадников, Тысячских, но и Князей». Историк выделял особые, благородные душевные качества новгородцев, которые отличались от других россиян, униженных и порабощённых монгольскими завоевателями: «Видим также постоянные правила великодушия в действиях сего народа: не превозноситься в успехах, изъявлять умеренность в счастии, твёрдость в бедствиях, давать пристанище изгнанникам, верно исполнять договоры. И слово «Новгородская честь», «Новгородская душа» служило иногда вместо клятвы. Республика держится добродетелью, и без неё упадает».
Кстати, сама фамилия «Чашниковы» произошла от прозвища Чашник, то есть от монастырского или придворного звания или должности. Если справиться по словарю Владимира Ивановича Даля, чашник - это придворный виночерпий, у кого напитки в ведении и чарочки под рукой, а в монастыре - это монах, заведующий напитками.
Выше по течению реки Клязьмы, на левом берегу, расположено Новосильцево (нынешнее Новосельцево). Название этого села, как и его возникновение, относится к далёкому прошлому.
Представители древнего боярского рода, Новосильцевы служили у удельного князя Владимира Андреевича Храброго (1353-1410), знаменитого участника Куликовской битвы, двоюродного брата Дмитрия Донского. Владимир Андреевич и пожаловал своему боярину село Новосильцево. Боярская фамилия произошла от именования отца по месту рождения. Новосилец - это человек, который прибыл из города Новосиль Орловской области. В 18 веке землевладельцы Новосильцевы жили также в Егорьевском уезде недалеко от Москвы. Позже название было изменено и приведено к распространённой модели со слогами -ов, -ев, на что несомненно повлияли многочисленные деревни и сёла, названные Новосёлками, то есть «новыми селениями».
В 15 веке Новосильцевы были вытеснены из среды московских бояр и потеряли свои владения в Подмосковье.
В 1585 году Новосильцево принадлежало князю В.Ф. Шуйскому-Скопину. В те годы деревянная сельская церковь во имя Сергия Чудотворца с приделом Святой Троицы бездействовала, а на реке работала мельница «в одно колесо». Затем вотчиной, которая состояла из 5 дворов людских («дворовые люди», или холопы, выполняли различные работы в личном хозяйстве феодала), 3 крестьянских и 4 бобыльских и в которой проживало 12 человек мужского пола, владела вдова Шуйского.
В 1646 году Новосильцево оказалось во владении князя М. Пронского и вдовы А.П. Урусовой. При них село выросло до 15 дворов крестьянских и 2 бобыльских, и в нём уже проживало 42 человека.
В 1653 году Новосильцево становится деревней. Эти перемены произошли при новом хозяине князе Я.Н. Одоевском. Новые владельцы строят новые хоромы и двор мельника. В 1677 году князь Одоевский отдал село, деревню и пустоши в приданое за дочерью Марфой, которая вышла замуж за князя Михаила Яковлевича Черкасского. В это время в Новосильцеве 8 дворов крестьянских и 14 бобыльских.
В начале 18-го века деревня разрослась до 29 крестьянских дворов и с 1743-го года перешла во владение Шереметевых. Накануне отмены крепостного права в ней было 48 дворов и проживало 145 человек мужского и 163 женского пола. Здесь начал развиваться подносный промысел, который в 1862 году основал М.Е. Цыганов.
В 1912 году в Новосильцеве имеются 83 двора и земское училище.
В 1931 году, когда в нашей стране запретили продажу Библии, в селе появляются абажурная мастерская и мастерская, производящая художественные железные подносы.
В 1653 году напротив села Новосильцева на другой стороне реки Клязьмы на пустоши Я.Н. Одоевский построил деревянную церковь во имя Живоначальной Троицы. Село получило название Троицкое. В 1704 году при Михаиле Яковлевиче Черкасском была возведена каменная церковь во имя Святой Троицы с приделами Афанасия, Никиты и Сергия Чудотворца. В 1740 году село принадлежало Алексею Михайловичу Черкасскому.
В 1743 году Варвара Алексеевна Черкасская вышла замуж за графа Петра Борисовича Шереметева.
До сей поры сохранились одичалый парк и церковь 1694-1695 годов, построенная на высоком подклете, с колокольней 1783-го года.
В 1912 году село Троицкое, центр Троицкой волости, включало в себя усадьбу хозяина, Сергея Дмитриевича Шереметева, 32 двора, волостное правление, церковноприходскую школу, подносное заведение Цыганова, кирпичный завод Бриллиантова и трактир третьего разряда.
Сохранился договор от 1871-го года об отдаче крестьянином деревни Новосильцево двух сыновей в мастерскую Осипа Филипповича Вишнякова. Вот выдержка из этого документа:
«1) Я, Угаров, к нему, Вишнякову, поставил на подносное заведение двух своих сыновей - Дмитрия и Андрея, ценою 1-му семь рублей, а 2-му четыре рубля 50 копеек в месяц;
2) Я, Угаров, у него, Вишнякова, взял вперёд на уплату долга бывшему их хозяину Сорокину девяносто один рубль 50 копеек;
З) В уплату означенных выше денег 91 руб. 50 коп. я, Вишняков, должен из положенного сыновьям Угарова жалованья, т.е. 11 руб. 50 коп., вычитать каждый месяц по 3 рубля, а остальные 8 рублей 50 копеек я, Угаров, должен получать с Вишнякова для уплаты оброка и подушных своего семейства...»
Как видим, сыновья Угарова работали у некоего Сорокина, но ничего не заработали, кроме долга, что и заставило отца отдать детей в работники к Вишнякову и взять у него аванс для уплаты долга.
А вот если бы молодые братья Угаровы не были никому ничего должны и захотели бы выйти в Белое море, полюбоваться на северное сияние или добыть не особенно большого кита где-то возле мурманского берега, тогда им нужно было бы трудиться в поте лица своего, по крайней мере, двадцать два дня, дабы заработать на рыболовецкий карбас, который стоил тогда 250 рублей.
Зачинателем подносного дела было село Осташково, название которого произошло от неканонического имени Осташко, произведённого из личного имени Евстафий. Осташковский крестьянин Филипп Никитич Вишняков работал возчиком на Федоскинской мануфактуре, но мечтал открыть собственное дело. Он накопил денег и, продолжая оставаться крепостным графа Шереметева, устроил кустарную мастерскую, нехитрое оборудование которой состояло из деревянного молотка, ножниц и кистей с красками.
Русский крестьянин, видимо, своей незаёмной дорогой дошёл до выстраданного вывода, который в 18 веке сделал немецкий философ Иммануил Кант (1724-1804): «Работа - лучший способ наслаждаться жизнью». И, конечно, люди не равны, если, как выяснили современные учёные, трудолюбивый человек по своей работоспособности превосходит лентяя в 12 раз!
В мастерской стал обучаться ремеслу сын Вишнякова Осип, который в 1825 году уже изготавливал из папье-маше табакерки, спичечницы, баульчики и подносы. Его доходы росли потому, что он еженедельно в Москве, в торговых рядах выгодно сбывал изготовленный товар.
После отмены крепостного права предприимчивые крестьяне по примеру Вишнякова открывали кустарные подносные мастерские в Жостове, Чивереве и Сорокине.
В Новосельцеве в 1922, а в Жостове в 1924 году были организованы артели живописцев. Их основали вернувшиеся с гражданской войны талантливые художники А.П. Гогин, Н.С. Кледов, М.Р. Митрофанов.
«Когда занимаешься искусством, о страдании не может быть речи», - подметил мудрый Гёте.
Уже через три года жостовские артели объединились в одну под названием «Жостовский металлоподнос», и в конце 30-х подносы стали изготавливаться не только для внутреннего рынка, но и на экспорт в Англию, Францию, США и другие страны.
В 1743 году Пётр Борисович Шереметев женился на единственной наследнице князя из русско-кабардинского княжеского рода Алексея Михайловича Черкасского, его дочери Варваре Алексеевне, и Петру Борисовичу досталось Осташково и всё огромное владение Черкасских. Это позволило Шереметеву начать возведение дворцов Останкина и Кускова.
В конце 18-го века село Осташково перешло к его сыну, Николаю Петровичу Шереметеву, и насчитывало 7 крестьянских дворов, 23 человека мужского и 30 женского пола.
Находившаяся рядом с Осташковом деревня Жостово, своё название получившая от феодала 15-го века Якова Константиновича Филимонова-Морозова, по прозвищу Жост, тоже оказалась, как и соседние селения, во владении Шереметевых. Она в середине 19-го века состояла из 64 дворов, 180 человек мужского и 205 женского пола.
Старинное село Стербеево находилось на берегу небольшой речки Гнилушки, название которой говорит о качестве речной воды. Народный географический термин «гнилуша» означает «заболоченное верховье реки со стоячей, загрязнённой водой, издающей временами неприятный запах». В 16 веке село принадлежало вначале окольничему (один из высших боярских чинов) Петру Ивановичу Татеву, а по писцовой книге за 1573-1574 годы, числилось за Михаилом Юрьевичем Сомановым. Село вмещало двор его владельца, двор крестьянский, «а в нём 2 человека, да двор бобыльский, да двор пуст», и деревянную церковь во имя страстотерпца Христова Егория.
Видимо, наши предки понимали, что без религии нет и не может быть истинной культуры, а значит, и настоящей жизни.
Выдающийся критик Вадим Кожинов, который, кстати говоря, был одним из авторов второго выпуска альманаха «Долгие пруды», писал: «Поэтическая стихия православной литургии оказала громадное воздействие на новую русскую культуру. Достаточно упомянуть о таком гениальном пушкинском произведении, как «Пророк», которое, безусловно, исходит из этой древней культуры и возвращает нас к действу, совершавшемуся в древнерусских храмах, действу, для совершения которого они и были построены, чтобы служить как бы тем телом, в котором осуществляется напряжённая духовная жизнь».
Вадим Валерианович Кожинов (1930–2001) родился в Москве, окончил Московский государственный университет и начал публиковаться в 1950 году. Часть его сочинений переведена на многие языки мира. Его основные книги: «Виды искусства» (1960), «Происхождение романа» (1963), «Как пишут стихи» (1970), «Николай Рубцов» (1975), «Стихи и поэзия» (1980), «Судьба России» (1990), «Размышления о русской литературе» (1991), «Тютчев» (1998).
На протяжении последующих лет хозяева села меняются часто.
В 1585 году Стербеево принадлежало Аксинье Михайловне, жене Яковлева, а затем оказалось во владении старицы Вознесенского девичьего монастыря. В 1616 году у неё покупает село Григорий Мартемьянов, а от него оно переходит по наследству к жене и сыну. При них насчитывается 4 крестьянских и 3 бобыльских двора, «да у села пруд, а в нём рыба караси».
К середине 17-го века речка Гнилушка, очевидно, мелеет, её перекрывают, и образуется пруд. В документах за 1646 год село Стербеево значится «на пруде», во владении Луки Григорьевича Мартемьянова. Здесь по-прежнему имеются Георгиевская церковь, двор вотчинника и 9 крестьянских и бобыльских дворов. Затем село переходит к его детям, и в нём насчитывается уже 11 дворов и 52 человека мужского пола. В 1704 году в селе значится «двор вотчинников, в нём живёт приказчик; двор скотный, а в нём живут конюхи; 10 дворов крестьянских».
В 1729 году по указу Верховного тайного совета Стербеево продаётся с торгов дочери князя Григория Фёдоровича Долгорукого, княжне Александре, впоследствии ставшей женой В.Ф. Салтыкова.
В основе этой фамилии лежит нехристианское мужское личное имя Салтык, восходящее к ногайскому, казахскому или татарскому слову, которое означает или «прихрамывающий, хромой», или «соблюдающий порядок, обычай, моду».
Однако через год село было «отписано», конфисковано у княжны и пожаловано Андрею Ивановичу Ушакову.
Это произошло потому, что после того, как на престоле оказалась ленивая и малообразованная Анна Иоанновна, начались гонения на Долгоруких и брата Александры Григорьевны, Алексея Григорьевича, сослали в город Берёзов, известный по названию сумрачной и трагичной картины Василия Ивановича Сурикова (1848–1916), на которой бывший сподвижник императора Петра I, Александр Меншиков, его сын и дочери, сосланные в далёкий сибирский край, в низкой и холодной избе читают утешительное Евангелие.
Оберегаемый свыше, вдохновенный художник добывает живую воду из самого себя и из окружающего мира и готовит удивительную краску, смешивая первую воду со второй в соотношении, которое известно только ему одному.
В 1742 году, после воцарения Елизаветы Петровны, село возвращается Александре Григорьевне Салтыковой, уже овдовевшей. То ли она расширяет свои владения, то ли отделяет крестьянское население от помещичьей усадьбы, но именно в это время в документах появляется деревня, расположенная на другой стороне пруда и получившая название по речке - Гнилуша (Гнилуши). Вскоре А.Г. Салтыкова продаёт имение вместе с деревней своему племяннику Александру Алексеевичу Долгорукову, от которого оно перешло к его детям.
Гнилуша – приток реки Хинки, которая неоднократно упоминается в исторических документах, начиная с 16-го века. На рубеже 19-го столетия произошла замена согласного звука «н» на «м», и реку уже называли Химка.
Высказываются различные суждения о происхождении данного названия.
Его выводят из народного термина «хим» – «низкий лес, кустарник ольховый с вербой». Вспоминают русское диалектное слово «хинь», упоминаемое В.И. Далем и означающее «чепуха, пустяки, вздор». Тогда Химка осмысливается как «незначительная, пустяковая, бесполезная речка». И говорят о связи названия реки со словом балтийского наречия kiminas – «мох».
В 1773 году в деревне и селе имелось 33 двора с населением 100 человек мужского и 115 женского пола, а к концу 18-го века население сократилось до, соответственно, 87 и 94 человек.
В 1850 году Гнилуши числятся как сельцо, принадлежащее статскому советнику Александру Дмитриевичу Львову. Здесь же находится и церковь во имя Георгия, и хутор, тогда принадлежавший князю П. А. Урусову.
В реформенном 1861 году за каждый земельный надел, за три десятины земли, освобождённые крепостные крестьяне должны были заплатить по 3 рубля 87 копеек. По данным за 1881 год оказывается, что жители Гнилуш (182 человека) после отмены крепостного права полностью выкупили свою землю.
Согласно переписи 1859-го года, Старбеево, как оно названо в документе, по-прежнему числилось селом при пруде, в нём жило всего 7 человек мужского и 5 женского пола.
В справочнике «Населённые местности Московской губернии на 1912 год» не упоминаются ни Старбеево, ни Гнилуши. На месте Гнилуш оказывается хутор Ивановского женского монастыря, а в нём церковь и церковноприходская школа. Видимо, монастырь и купил хутор, некогда принадлежавший П.А. Урусову.
Вспомним на всякий случай, что слово «религия» по латыни означало «связь», а значит, религиозные люди - это люди экологически просвещённые, кровно связанные со всеми живыми организмами окружающего мира.
И поэт – это не обозначение гражданской профессии, а указание на символ веры, так же, как мусульманин или христианин.
Присваивать высокое звание поэта человеку, который умеет рифмовать, это всё равно, что называть богоизбранным и святым того, кто научился внятно и разборчиво читать основные молитвы по взятому у друга «Молитвослову».
Ныне территории Старбеева и Гнилуш, как и соседние поселения, вошли в черту города Долгопрудного.
Деревня Афонасово, в которой находился двор вотчинника и жили деловые люди, принадлежала князю Алексею Григорьевичу Долгорукову как поместье его отца. В 1666 году здесь выстроили деревянную церковь во имя Сретения, и деревня стала селом. Затем это владение перешло к сыну Долгорукова Петру, а после его смерти - к жене Домне Яковлевне и дочерям Анне и Василисе. В 1704-1709 годах село принадлежало князю А.Н. Урусову, а затем его сыну Григорию, при котором оставалось только 7 крестьянских дворов, а церковь обветшала. В 1778 году Афонасово (уже как деревню) продал сын Г.А. Урусова - владельцу села Виноградова, о котором мы ещё расскажем.
В документах 1862-го года упоминается казённое село Лихачёво, при прудах, расположенное в 16 верстах от Москвы по Рогачёвской дороге.
Верста, мера длины, применявшаяся до введения метрической системы, была равна 1,06 километра.
В 1912 году в деревне Лихачёво (она же Монашино) значатся 42 двора, земское училище и чайная лавка.
Деревни Котово и Щапово находились на правом берегу Клязьмы.
Название «Щапово» произошло от прозвищного личного имени Щап, которое означало «щёголь, франт, нарядный и причёсанный напоказ», или от фамилии Щапов. Согласно ревизии 1850-го года, деревня Щапово принадлежала Николаю Борисовичу Юсупову, в ней стояло 6 дворов и жило 44 человека.
По переписи 1926-го года, Щапово состояло из 31 двора, и его население возросло до 138 человек.
По сообщению газеты «Неделя», в селе Котове «в 1582 году царь Иоанн IV Грозный выстроил деревянную церковь», видимо, во искупление очередного злодеяния, которое последовало после болезненного поиска и обретения нового недруга и противника.
Ну, а современному человеку пора бы задуматься над выводом индийского философа Мохандаса Кармчанда Ганди (1869-1948): «Лишь человеческий вымысел разделил мир на группы врагов и друзей».
По писцовой книге 1623-го года, деревня Котово имела второе название - Курлыково. В 1617 году её купил у Ивана Васильевича Щелкалова князь Юрий Яншеевич Сулешев. Тогда в деревне стояло 11 крестьянских дворов, и в них жило 15 человек мужского пола. Затем деревня перешла по наследству к дочери Сулешева, а в 1676 году она уже - владение князя Ивана Борисовича Репнина. Он выстроил добротные хоромы и скотный двор, а в 12 крестьянских дворах жило 42 человека.
В 1684 году была возведена каменная церковь во имя Спаса Нерукотворного Образа, и деревня стала селом Котово-Спасским. Правнуки И.Б. Репнина в начале 18-го века продали село князю Григорию Дмитриевичу Юсупову.
В 1830-е годы композицию храма усложнили, возведя у алтаря северного придела часовню-усыпальницу князя Н.Б. Юсупова.
По данным ревизии 1850-го года, в Котове находился 21 крестьянский двор и жило 138 человек, не считая семи дворовых людей.
С 1730-го и до 1917-го года село принадлежало Юсуповым: Г.Д. Юсупову, его сыну С.Г. Юсупову и Н.Б. Юсупову.
В 1912 году село Котово-Спасское Троицкой волости Московского уезда вмещало: шерстопрядильную фабрику князя Юсупова, основанную в 1862 году, с 32 рабочими; шерстопрядильную и ткацкую фабрику Мюлле, основанную в 1880 году, на которой работали 60 человек; имение князя Юсупова и богадельню.
К Николаю Борисовичу Юсупову, даровитому и своеобразному представителю русской «вельможной» культуры обращено стихотворение А.С. Пушкина «К вельможе», написанное в 1830 году.
Ты понял жизни цель: счастливый человек,
Для жизни ты живёшь. Свой долгий ясный век
Ещё ты смолоду умно разнообразил,
Искал возможного, умеренно проказил.
Николай Борисович посетил писателя и просветителя Вольтера, «циника поседелого», в его поместье на границе Франции и Швейцарии. Встречался с другим французским писателем и философом Дени Дидро (1713-1784), который славился своими блестящими беседами-импровизациями, «бросал парик, глаза в восторге закрывал и проповедовал». Весёлый Бомарше (1732-1799), французский комедиограф, автор задорной комедии «Женитьба Фигаро», рассказывал Юсупову
«О ножках, о глазах,
О неге той страны, где небо вечно ясно,
Где жизнь ленивая проходит сладострастно».
Из заграничных путешествий по Англии, Франции, Испании и Италии Юсупов вывез замечательное собрание картин и статуй, которыми украсил своё подмосковное имение Архангельское, и превосходно составленную библиотеку: огромные фолианты и изящные томики, напечатанные лучшими типографиями Европы, начиная с 15-го века. Из его книг можно было выбрать «Библию Лютера», изданную в 1560 году, великолепное итальянское издание 1798-го года эпической поэмы Торквато Тасса «Освобождённый Иерусалим», первые сборники Руссо и Шиллера, прижизненные издания Михаила Васильевича Ломоносова и Василия Андреевича Жуковского (1733-1852).
Приятель Юсупова Дени Дидро, просветитель и критик искусства, говорил: «Когда люди перестают читать, они перестают мыслить». Современные медики добавили: для правильной жизнедеятельности мозга нужно читать ежедневно по 20-25 страниц какого-либо, конечно, не пустопорожнего и не бессмысленного текста. Гаврила Романович Державин, умный государственный деятель и превосходный поэт, откровенно признавался: «В книгах рыться я люблю, мой ум и сердце просвещаю».
В начале 21-го века более 40 процентов разумного и взрослого населения нашей страны вообще ничего не читало, если не считать телевизионные программы.
А вот автор, упорно, постоянно и по собственному почину читающий свои стихотворения знакомым и приятелям, ничем не отличается от надоедливого и незадачливого больного, который то и дело навязывает окружающим отменные, по его мнению, и весьма качественные таблетки, но прописанные именно ему, а не его слушателям и жертвам.
По переписи 1926-го года, в Котове было 90 дворов и жило 390 человек.
Храм села Котова принимал богомольцев до середины 30-х годов 20-го века. После закрытия в нём разместили мастерские и печатный цех мытищинской типографии.
В 1996 году в Котове при производстве земляных работ около церкви Спаса Нерукотворного Образа, у главного входа, была найдена часть памятника Н.Б. Юсупову - усечённая пирамида из розово-серого мрамора с надписями на трёх её сторонах: «Князь Николай Борисович Юсупов. Родился 15 октября 1751 г. Скончался 15 июля 1831 г., имея от рождения ровно 79 лет 9 месяцев».
Но точная дата рождения самого известного представителя рода князей Юсуповых, о которой спорили историки, была известна крестьянскому поэту Василию Васильевичу Кузнецову (1896-1978), подписывавшему свои произведения псевдонимом Василий Солнечный. Фамилию и псевдоним Василия Васильевича мы можем найти в «Словаре псевдонимов русских писателей, учёных и общественных деятелей», составленном библиографами И.Ф. и Ю.И. Масановыми. Солнечный, живя в селе Котово-Спасском, организовал литературную группу «Полдень». Он выступал со своими стихами в Доме Герцена, Доме печати, Доме крестьянина, вел культурно-просветительную работу на заводе «Борец», бывшем заводе «Густав Лист», и с 1926-го года печатался в журнале «Жёрнов». Его приняли во Всероссийское Общество Крестьянских писателей (ВОКП). Василий Солнечный встречался с Сергеем Есениным и его сёстрами, с поэтом Василием Наседкиным - мужем Екатерины Есениной, с поэтом Александром Ширяевцом (Абрамовым) и другими деятелями культуры. Его похоронили на Шереметьевском кладбище. Василий Васильевич оставил после себя не только рукописные сборники стихотворений, воспоминания и старые альбомы с уникальными фотографиями, но и подготовленную к печати книгу «Родословная моего села», в которой и указал верную дату рождения князя Юсупова, списанную с надгробья ещё в 20-е годы 20-го столетия.
Дай пожить в земной Отчизне,
Боже Правый и Безспорный,
Где на дело нашей жизни
Смотрит Спас Нерукотворный.
В 1991 году, в обнадёженные дни закономерного начала восстановления котовской церкви во имя Спаса Нерукотворного Образа, эти строки возникли у поэта и прозаика Владимира Богатырёва.
Владимир Григорьевич родился 14 сентября 1937-го года в городе Сталиногорске Московской области. Задолго до его рождения, на Орловщине, родине его предков, во время ревностной коллективизации пострадала его раскулаченная семья.
В «Автобиографии», которая опубликована во всероссийском ежегоднике «На пороге XXI века», Богатырёв пишет: «В победный, 45-й год я пошёл в первый класс, тут семья выехала к ссыльнопоселённому, - после отбытия десятилетнего срока в лагерях, - умирающему отцу моему в Алтайский край, где пробедовали два года. Вернувшись в 48-м, осели в городе Щёкине Тульской области. Мать нанялась на шахту сторожихой, там я и закончил среднюю школу рабочей молодежи. Трудился разнорабочим на шахте…».
Его первые «стихотворные опыты» были напечатаны в 1952 году в городской газете «Щёкинский шахтер». А уже в 1958 году его стихотворения появляются в журнале «Смена» «с благословения Михаила Луконина и Евгения Долматовского», в те дни известных и опытных поэтов.
В 1960 году Богатырёв окончил Московский библиотечный институт.
Рассказы Владимира Григорьевича в 1966 году заметил, оценил и опубликовал у себя в журнале «Новый мир» его тогдашний, крайне строгий и взыскательный главный редактор, легендарный поэт Александр Трифонович Твардовский, создавший незабываемую книгу про неунывающего бойца Василия Тёркина.
В 1971 году, на Втором Общемосковском совещании молодых литераторов, Богатырёва, ещё до появления его первой книги (что бывает необычайно редко), приняли в Союз писателей СССР.
Его первая, прозаическая книга «Каменские портреты» вышла в издательстве «Молодая гвардия» в 1975 году. За ней последовали сборники рассказов и повестей: «Степная повесть» (Москва, «Современник», 1979), «У отца с матерью» (М., «Современник», 1983), «История одного врача» (М., «Советский писатель», 1988), «Сталин в Ялте» (М., «Кивотка», 2002).
В 1977 году Богатырёв поселился в городе Долгопрудном.
В 1987 окончил Высшие литературные курсы.
Снова обратимся к «Автобиографии»: «Женат, трое детей. Во Христе крещён православным иереем о. Димитрием (Дудко), он же - мой духовный отец, окормляющий до сего дня».
Я спросил у Владимира Григорьевича:
- Когда Вы написали первое стихотворение и когда у Вас появилось желание что-то написать?
- Первое стихотворение написано где-то в десять лет. А желание возникло ещё раньше.
- В наши дни человеку навязываются разнообразнейшие соблазны, особенно с помощью телевидения. Но разве можно отгородиться от голубого экрана, радио и газет?
- Как сказал святитель Филарет Митрополит Московский, «спасение трудно, но возможно».
- Обязан ли современный поэт намеренно скрывать что-то от читателя или нужно самовыражаться без оглядки, по Пушкину: «Иди, куда влечёт тебя свободный ум»?
- Свободный ум, если он что-то предпринимает, то знает, что делает и как надо делать. На то он и называется гордо и окончательно: свободный!
- А может ли неверующий написать подлинно духовное стихотворение?
- Как говорит священник Дмитрий Дудко, возможно, вслед за философом Николаем Бердяевым, атеизм - это последняя ступенька перед тем, как человек уверует.
Богатырёв работал заведующим техническим архивом проектного института и стрелком военизированной охраны. С 1992-го года он - секретарь Московской организации Союза писателей России и председатель Приёмной комиссии.
Галина Яковлевна Джугашвили, внучка И. В. Сталина, критик и член Союза писателей России написала рецензию на роман Богатырёва «Послание к Галатам», отрывки из которого, главы «Будённый у товарища Сталина» и «Сталин в Ялте», в конце 20-го века публиковали газета «Литературная Россия» и журнал «Воин России».
«Что ни страница романа, то - огненные дни и годы изнурительнейшей войны на полное уничтожение противника, грозные будни коллективизации и индустриализации!.. Ломка и лепка, воскрешение и возрастание судеб и людских жизней, мужание в этом горниле трагедийных характеров».
Рецензент отметила, что автор нашёл необходимые художественные средства выражения: «Они - средства точности. От синекдохи умаления до почти космического гиперболизма, от малого к великому и от великого к малому. Здесь всякая фраза тихонько, неприметно и филигранно поднята если не на дыбки, то уж точно на попа…
Не может не удивить авторский язык. Кратко и точно говорят как представители простого народа, так и обитатели царственных дворцов Кремля, не лишь очумелые от лёгких побед, безнаказанности и дармовщины оккупанты, но и солдаты многонациональной Армии, её офицеры. И так до фигурантов Большой Тройки в Ялте. Лобовое столкновение языковых пластов и речевых полей высекает чудесную энергию неисследимости.
Думается, что роман Владимира Богатырёва будет прочитан, как и дoлжно - как исторический урок и психологический детектив: с не ослабевающим, а всё возрастающим интересом и вниманием. Лично я его одолела на одном дыхании».
Поэтические сборники Богатырёва стали появляться, начиная с 1992-го года, с «Собора в Звенигороде», выпущенного московским издательством «Рекламная библиотечка поэзии». В 1993 году в Рязани вышла книга стихотворений «Спас Нерукотворный». В Москве в 1994, 1997 и 1999 годах изданы богатырёвские книги «Слово Отчее», «Время селиться у храма» и «Стань Владыкою, Игумен».
Приближалась уникальная историческая дата, 2000-летие со дня чудесного рождения Иисуса Христа, самой таинственной, знаменитой и легендарной личности за время существования человеческого сообщества. О Божьем Сыне, основателе христианского вероучения и страждущем, невинно гонимом человеке, в тридцать три года распятом на кресте, написано больше, чем о ком бы то ни было. Но и современные писатели находят новые и новые строки, выражая свои благодарные и возвышенные чувства и мысли, связанные с недолгой земной жизнью известного всему миру Утешителя и Спасителя.
Под редакцией члена Союза писателей России, поэта и христианина Владимира Богатырёва, благодаря его настойчивым организаторским усилиям и с его предисловием, московское издательство выпустило альманах «Отчее Слово», в который вошли православные стихотворения литераторов Москвы, Подмосковья и других областей нашей страны. Впервые в истории мировой издательской практики издана такая представительная антология, наглядно подтверждающая древнюю пословицу «свято место пусто не бывает» и убедительно демонстрирующая, что, несмотря на жизненные лишения, бытовые трудности и социальные катаклизмы, душа современного человека вольно или невольно стремится, как и прежде, к высокому, первозданному и светлому. В аннотации говорится, что данное издание «уже при выходе ставшее библиографическим раритетом, приурочено к концу Второго Тысячелетия от Рождества Христова».
«Отчему Слову» предложили свои произведения известные поэты: Татьяна Глушкова, Юрий Кузнецов, Николай Тряпкин и Олег Чухонцев. Духовную поэзию послевоенного поколения представили художественные тексты Михаила Гаврюшина, Льва Котюкова, Светланы Максимовой и других авторов. Весьма неожиданно читательское внимание задерживается на странице, где помещены строки Иосифа Джугашвили-Сталина, который поначалу, как известно, учился в духовной семинарии. Всего же в содержании перечислены в алфавитном порядке 362 фамилии участников необычной антологии.
В 2005 году вышёл из печати 10-й, заключительный номер антологии, куда включены духовные стихотворения московских и российских поэтов, и в нём отмечено, что это первый опыт «создания серии сборников современных авторов, творящих в духе Православного учения» и что предыдущие выпуски «разошлись одномоментно, получили всероссийский и даже мировой резонанс, став библиографическим раритетом».
Редакторы и составители «Отчего Слова» - поэты Владимир Богатырёв и Лидия Паламарчук-Богатырёва, его жена. Они знакомы долгопрудненскому читателю по нашему городскому альманаху «Долгие пруды». А под их произведениями, по заведённой традиции, обозначается место написания художественного текста. Поэтому с 2000-го года в каждом выпуске антологии, которая расходится по всей России, город Долгопрудный упоминается по нескольку раз.
В Москве, в Малом зале Центрального дома литераторов на Большой Никитской, под руководством Богатырёва проводились поэтические вечера - представления очередного тома «Отчего Слова», издания, где опубликованы поэты из Волгограда, Ленска, Липецка, Кисловодска, Сыктывкара, Ханты-Мансийска, из Московской, Владимирской, Калужской, Орловской, Псковской, Рязанской и Тульской областей.
Уже упоминавшаяся «Автобиография» заканчивается такими словами: «Поныне активно печатаюсь в журналах и газетах страны и столицы, выпускаю книжки православных стихотворений, за что и возношу непрестанно хвалы Богу Крепкому, Господу Живому».
«Едите ли, пьёте ли, или иное что делаете, всё делайте во славу Божию», - убеждал ревностный апостол Павел когда-то давным-давно, на пороге первого тысячелетия нашей эры. И его слова не пропали даром и не канули во тьму.
В начале 21-го века в России никто, кроме Богатырёва, не добывает беспримесное художественное золото, так выразительно, смело, стабильно, оригинально, со знанием дела соединяя высокие, церковнославянские, жаргонные и просторечные элементы родного языка.
Куда бы мы ни шли и где бы мы ни были, везде и всюду - красное дерево редко, а красное слово метко.
Я снова спрашиваю Владимира Григорьевича:
- За последние годы Вы выпустили несколько сборников православных стихотворений, написали поэмы, рассказы, повести и два романа в том же духе. Наверно, Вы могли бы выразить Ваше отношение к коммунизму, «религии пролетариата»?
- Сугубо положительное! На коммунизм понавешали все, кому не лень, всех и всяческих собак: по злому своекорыстию, по собственному социальному тупоумию, а то и от не хрена делать. А если разъяснить... Собственно, последние лет десять - пятнадцать перед катастрофой, которую назвали словом «перестройка», мы жили почти при коммунизме. Пускай мне кто-нибудь сегодня докажет, что мы жили тогда в худшей материальной и нравственной атмосфере. И что тогдашняя жизнь была более бесчеловечной, а, следовательно, и безбожней, чем теперешняя. Но и сейчас спастись можно только в Боге.
- Бог один. Но существует несколько мировых религий: христианство, ислам, буддизм, иудаизм. Не думаете ли Вы, что в человеке изначально заложена тяга к обособлению и неповиновению?
- Отсылаю Вас к рассказу «Хабалка», написанному мной тридцать три года назад и опубликованному в иллюстрированном общественно-политическом и литературно-художественном журнале «Россия», в шестом номере за 1997 год. Это пример того, к чему приводит жизнь без Бога и вне Бога.
- А как же выдержать нынешнему рядовому человеку переживаемое нами тяжёлое время?
- Заниматься своим любимым делом, надеяться, и всё будет хорошо.
Я так хочу, чтоб до-о-о-лгая дорога
Одна по-прежнему к тебе вела,
Вблизи людей, и невдали от Бога,
Венчающего добрые дела.
Немного западнее Котова стояло село Траханеево. В писцовой книге 1585-го года оно упоминается как село Козодавлево, названное по имени его раннего владельца.
В конце 16-го столетия село было вотчиной Ивана и Никифора Траханиотовых. Это потомки грека Траханиота, прибывшего в Россию вместе со свитой Софии Палеолог, племянницы последнего византийского императора Константина XI Палеолога, с 1472-го года жены великого князя Ивана III Васильевича, который утвердил на Руси двуглавого орла - новый национальный герб. Историк В.О. Ключевский писал о ней: «Софья Палеолог, известная в Европе своей редкой полнотой, привезла в Москву очень тонкий ум».
Она также привезла из Византии уникальные книги и рукописи, которые хранились ещё в античной Александрийской библиотеке - редкостные фолианты на древнегреческом, латинском и древнееврейском языках. До сего дня, несмотря на упорные и неоднократные попытки кладоискателей, не найдены эти неоценимые сокровища, вошедшие в так называемую библиотеку Ивана Грозного.
В приходной книге Патриаршего приказа 1628-го года указано, что описываемая вотчина принадлежит Ивану Тарханееву. То есть фамилия владельца уже значительно искажена.
По церкви Успения Пресвятой Богородицы это село в источнике 1862-го года называется Успенское (Траханеево). До нашей поры дошло немного изменённое название: Трахонеево.
Выше по течению реки Клязьмы расположено село Павельцево, которое когда-то носило название Спас-Павлики. Боярину Василию Юрьевичу Траханиотову русский царь за отменную службу подарил вотчину на Клязьме. В 1585 году этой землёй владели Иван и Никифор, дети Василия Траханиотова. В 1623 году после разорительного «смутного времени» (1584-1613) на этом месте осталась деревня Павельцево всего с тремя крестьянскими дворами, принадлежавшая Ивану Никифоровичу Траханиотову.
Шли годы. В 1678 году Данила Иванович Траханиотов отдал родовую вотчину в аренду князю Семену Андреевичу Хованскому. А спустя два года Хованский вернул Павельцево Траханиотовым - Ивану и Степану Даниловичам. В конце 17-го века Степан Данилович обратился с челобитной в Казённый Патриарший приказ, испрашивая разрешение на строительство собственной церкви. И к началу 18-го века на берегу Клязьмы появилась деревянная церковь, неподалёку от которой размещалась небольшая помещичья усадьба с конюшенным и скотным дворами. В усадьбе проживало девять человек.
К 1713 году Спасская церковь обветшала. 13-го августа 1715-го года протопоп Московского Большого Успенского собора совершил торжественное освящение новой каменной церкви во имя Всемилостивого Спаса.
Апостол Павел напоминал и напоминает каждой христианской общине, что «храм Божий свят, а храм этот - вы».
С 1718-го года Павельцево, или Спасское, «Большое тож», принадлежало Анастасии Траханиотовой и, соответственно, её мужу - майору Семену Михайловичу Шишкину.
После ремонта Спасской церкви, в декабре 1736-го года протопопу Московского Большого Успенского собора по указу Казённого Синодального приказа надлежало: «В селе Спасском, Павельцево тож, церковь во имя Спаса Нерукотворного Образа каменную и придел покрова Богородицы освятить...»
В 1755 году майор Семен Шишкин, не желая оставаться в павельцевском имении, продал его генерал-майору Алексею Михайловичу Еропкину.
Долгопрудненская поэтесса и историк Елена Тюфтякова в богато иллюстрированной книге рассказала об истории Павельцева: «Вотчина Еропкиных вместе с селом и деревней с 33 дворами и 255 душами крестьян располагалась на 709 десятинах земли, больше половины из которых было занято дубовыми, берёзовыми и осиновыми лесами, протянувшимися севернее усадьбы. В восточной части вотчины сеяли рожь, овёс и пшеницу».
В 1861 году в Московской губернии одна десятина земли (десятина равна 1,09 гектара) стоила 38 рублей, а к началу 20-го века цена десятины земли возросла до 3000 рублей.
Помещичья усадьба включала в себя Божий храм, господские хоромы и флигели, дома для дворовых людей, небольшой пруд и уютный парк.
Давняя парковая традиция начинается с того времени, когда древнегреческий философ и создатель античной эстетики Платон (427-347 до нашей эры), неизменно читая лекции на свежем воздухе под ветвями платанов и тополей, возле здания Академии, рассказывал о делении людей на мудрецов, которые стремятся к умеренности, правде и справедливости; на воинов, которые заботятся о государственной безопасности, и на тех, кому полезнее заниматься физической работой. Его последователь, Аристотель (384-322 до нашей эры), беседуя с учениками, прогуливался по просветлённому саду своего Лицея и убеждал молодых искателей истины в том, что люди изначально, по закону природы, неравны и что тому, кто не может управлять собой, предназначено выполнять волю другого человека.
«Учитесь властвовать собою», - не одной, наверно, «милой Тане», Татьяне Лариной, советовали искушённый и неглупый Евгений Онегин и его создатель, опытный и мудрый А.С. Пушкин.
Светлые и затемнённые, высокие и низкие, разнообразные деревья пейзажного парка напоминали о свободе разума, о реальном мире дружбы и уединённых раздумий, а укромные дорожки и ручьи - о свободном и естественном развитии человеческих мыслей и убеждений.
Значит, любимые нами парки, без которых не обходится ни один город, изобрели не архитекторы и не садоводы, а философы и писатели.
В 1780 году вступил во владение родительским имением коллежский асессор Михаил Алексеевич Еропкин.
Интересно, что эта фамилия скорее всего образована от западно-русского варианта христианского личного имени Ерофей - Еропка, Ероп. А церковное Иерофей переводится с греческого как «освящённый Богом». Но данная фамилия могла восходить и к обидному прозвищу, связанному с диалектными словами: «еропа» - «чванливый, надутый, самодовольный человек», «еропить» - «чваниться».
В 1800 году владелицей Павельцева стала генеральша Анна Ивановна Волкова.
В 1825 году имение перешло в руки княжны Екатерины Петровны Щербатовой, при которой в селе проживало 16 дворовых людей и 173 крестьянина.
В 1845 году павельцевской вотчиной владела графиня Наталья Петровна Зубова. После её смерти Павельцево по завещанию перешло к её сыну, статскому советнику графу Платону Александровичу Зубову.
По данным ревизии 1850-го года, в Павельцеве стоял 41 крестьянский двор и жило 185 человек.
Согласно переписи 1926-го года, в селе было 80 дворов, и его население выросло до 381 человека.
Последнего из настоятелей Спасской церкви села Павельцева репрессировали в 1936 году.
В 70-е годы в павельцевской церкви разместились производственные мастерские «Росреставрации».
Неужели не случайно А.С. Пушкин ещё в начале 19-го века обмолвился о «девизе всякого русского: чем хуже, тем лучше»?
И только в 1990 году храм наконец-то передали местной православной общине. Первую литургию отслужили 21-го июля 1991-го года. С этого времени настоятелем Спасского храма является протоиерей Алексий (Кириллов).
8-го декабря 2000-го года управляющий Московской епархией митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий освятил Рождественский храм. Олег Иванович Троицкий, глава города Долгопрудного, присутствовал на этой торжественной церемонии.
И над неторопливой водой древней и неизбывной Клязьмы снова, далеко и просветлённо разносится Павельцевский и Спасский обнадеживающий колокольный звон, заново напоминая каждому человеку: веру к делу применяй, а дело - к вере.
К востоку от нынешней Савёловской железной дороги простиралось село Хлебниково, в 15 веке принадлежавшее Якову Константиновичу Козодавлю, жителю города Дмитрова, если судить по документу 1498-го года. Он как-то променял его великому князю, от которого село перешло к Траханиотам.
Датой исторического рождения населённого пункта является дата его первого письменного упоминания. Село Хлебниково – самое древнее поселение, находящееся на территории нашего города.
В 16 веке дворцовое село Собакино с церковью святого Николая Чудотворца, расположенное на реке Клязьме, включало деревни Хлебниково и Капустино. Видимо, это село принадлежало Г.С. Собакину, как и раскинувшееся неподалеку Чашниково, и названо по фамилии его владельца.
В 1623-1624 годах эти земли принадлежали князю Юрию Яншеевичу Сулешеву. После него деревни Хлебниково на Клязьме и Капустино на реке Созонье находятся во владении князя И.М. Юсупова.
В 1646 году после возведения деревянной церкви во имя Николая Чудотворца село Собакино стало называться Никольское-Собакино. Впоследствии хозяевами села были Я.К. Черкасский, М.Я. Черкасский и А.М. Черкасский, представители русско-кабардинского княжеского рода. В 1777 году, при Петре Борисовиче Шереметеве, церковь Николая Чудотворца была упразднена по причине ветхости и неимения «довольного числа церковной утвари».
В 1743 году Хлебниково и ряд окрестных селений (Капустино, Шолохово, Новосильцево, Троицкое) перешли во владение графа Петра Борисовича Шереметева (1713-1788), крупного и просвещённого вельможи.
Кстати, название деревни Капустино произошло от неканонического личного имени Капуста, которое известно в 16 веке, например: Капуста Андреевич Семичев.
