"Шepeмeтeв благородный"

Далекое и близкое. В.А. Пешехонов, 2010 г.

Портреты Б.П. Шереметева, написанные художником Иваном Петровичем Аргуновым (1729-1802), можно видеть на стенах музея-усадьбы «Кусково». Аргуновы были крепостными крестьянами сына фельдмаршала, Петра Борисовича Шереметева, который владел этим загородным увеселительным имением. Шереметевы постоянно выделяли из среды крепостных людей наиболее одарённых, заботились об их обучении и предоставляли им возможность раскрыть затаённые способности и таланты. Сыну Ивана Аргунова, Николаю Ивановичу Аргунову (1771-после 1829) в 1816 году дали «вольную», а в 1818 году присвоили звание академика живописи.

Об обретении своего земного предназначения хорошо сказано у  Гегеля, представителя немецкой классической философии: «Истинная сущность любви состоит в том, чтобы отказаться от сознания самого себя, забыть себя в другом «я» и, однако, в этом исчезновении и забвении обрести самого себя». А его современник, немецкий поэт Иоганн Вольфганг Гёте полагал, что познать самого себя можно «только путём действия, но никогда путем созерцания. Постарайся выполнить свой долг и ты узнаешь, чтo в тебе есть». И к великому сожалению, статистические подсчёты наводят на грустные размышления: в наше просвещённое компьютерное время только 8 процентов жителей Земли занимаются своим делом, несмотря на то, что мудрый дедушка Крылов давно дал нам умный и полезный совет: «Пой лучше хорошо щеглом, чем дурно соловьём».

А в искусстве чужое становится своим, будто гоголевская лужа провинциального японского города, на которую смотрит больной Мацунаги в мафиозной драме японского кинорежиссёра Акиры Куросавы (1910–1998) «Пьяный ангел».

На одном портрете Иван Аргунов изобразил Б.П. Шереметева поколенно, в военных доспехах, со скрещёнными на фельдмаршальском жезле руками, на фоне грозового неба, сумрачной крепости и всадников, которые рвутся на приступ. Другое пышное, декоративное изображение напоминает о Петровской эпохе с её пафосом государственного переустройства. Шереметев, облачённый в тёмные рыцарские латы, поверх которых небрежно накинута голубая горностаевая мантия со знаками орденских отличий, правой рукой уверенно и величественно опирается на жезл и предстаёт перед нами деятельным и волевым человеком живого ума и твёрдого характера.

«Любите живопись, поэты!

Лишь ей, единственной, дано

Души изменчивой приметы

Переносить на полотно», -

призывает  добрый и вдумчивый поэт Николай Заболоцкий, которого весной 1938-го года незаконно арестовали, допрашивали, лишали пищи, не давали спать и жестоко избивали, а после безо всякого суда приговорили к пяти годам исправительно-трудовых лагерей «за контрреволюционную деятельность».

Русский царь и первый российский император Пётр I (1672-1725), «чудотворец-исполин», по выражению А. С. Пушкина, приблизил боярина Бориса Петровича Шереметева, который был намного старше царя - на двадцать лет. Борис Петрович, основательный и осторожный, неспешный и умный, мог быть непроницаемым и высокомерным, а мог очаровать разговорами и любезностями. Он писал Петру I: «Сколько есть во мне ума и силы, с великою охотою хочу служить; а себя я не пожалел и не жалею».

В юности во древнем городе Киеве Шереметев учился в духовной академии, изучал латынь и греческий язык, познакомился с будущим богословом и святым Дмитрием Ростовским (1651–1709). Европейски образованный Борис Петрович имел также прочные московские корни и любил наши старинные обычаи.

В 1681 году Шереметев, будучи тамбовским воеводой, командовал войсками, которые воевали с крымскими татарами. В 1697 году по специальному поручению царя Борис Петрович выехал за границу под именем ротмистра Романа. В Польше его принял король Август II, а в Вене он имел аудиенцию у императора Леопольда I. Шереметев посетил Венецию, в Риме получил высокое благословение Папы Римского. В народе метко подмечено, что чужая сторона прибавит ума.

2-го мая 1698-го года Шереметев прибыл на остров Мальту, где заручился поддержкой Мальтийского рыцарского ордена в борьбе России с Турцией и Крымским ханством. Неожиданное путешествие на Мальту, знакомство с законами рыцарей так же, как и православие, оказали существенное влияние на шереметевские взгляды.

Мальтийский орден - самый древний католический орден. Его основали в 1023 году в Амальфи (Южная Италия) итальянские купцы, которые построили больницу и приют для больных и престарелых паломников. После взятия крестоносцами Иерусалима в 1099 году орден помогал раненым воинам, и Папа Римский признал его как независимую религиозную организацию, полное название которой звучало так: «Рыцарский орден госпитальеров Святого Иоанна Иерусалимского». Вот почему членов ордена именовали госпитальерами или иоаннитами. Орден, достигший военного могущества, в 1306 году вторгся на остров Родос и более 200 лет господствовал на нём, пока турки не изгнали его в 1523 году.

В 1530 году Карл V, император Священной Римской империи, дает рыцарям остров Мальту. И 16-17 века оказываются веками наивысшего расцвета Мальтийского ордена, который превращается в могучую военно-морскую державу Средиземноморья.

Во время долгого путешествия Борис Петрович повсюду раздавал богатые подарки, заботился о приумножении славы Отечества и своего рода и потратил более 25 тысяч рублей - из собственного кармана.

В те времена московские торговцы-разносчики продавали горячие подовые пироги с репой, горохом и солёными грибами по полденьги за пару, то есть по полушке, которая была самой мелкой государственной монетой, равной одной четверти копейки, а седовласые деды ещё помнили рассказы своих дедов о предыдущем веке, когда упитанного барана предлагали за десять и жирного гуся - за четыре копейки.

Судьба была благосклонна к Борису Петровичу Шереметеву, оберегала его на войне в гуще боя. Но однажды он едва не погиб на дороге возле Торжка, когда хмельная компания напала на него. Пьяные матросы разбушевались, вытащили его из саней, приставили к его груди пистолет и - выстрелили. Пистолет дал осечку.

«Я до сих пор остаюсь сторонником применения физической силы в конфликтах, потому что некоторым людям нужна встряска, по-другому их остановить нельзя», - весной 2002-го года признался Виктор Рыбин, весёлый долгопрудненский житель и лидер известной и популярной группы «Дюна».

До славного правления великого князя Василия I, сына Дмитрия Донского, Новый год на Руси начинался с 1-го марта по старому стилю, когда уже пробуждалась от зимнего сна окружающая природа. С 15-го века русские люди встречали Новый год 1-го сентября. В 1698 году праздничная сентябрьская встреча была последней. По указу императора Петра I 1700-й год начался 1-го января, как и в Европе.

Во время Северной войны, в конце 1701-го года, под Рождество, Шереметев отважно повёл войско по глубокому снегу, когда шведы предавались беспечному веселью, и после пятичасового боя наголову разбил неприятеля, развеяв европейский миф о «непобедимости шведов». Ликующий Пётр I наградил его орденом святого Андрея Первозванного и даровал ему чин генерал-фельдмаршала. «Боярд» - называл его Пётр, то есть, надежный, благородный. Однако Борис Петрович не опускался до фамильярных и дружеских обращений, а, попадая в разудалую компанию молодых собутыльников и сподвижников Петра, избегал буйных застолий и весёлых разгулов и не поклонялся «Ивашке Хмельницкому».

Начинается война с надменным и храбрым шведским королем Карлом XII, который пользовался славой великого полководца и которого турки звали «железная башка». В 1702 году с великим искусством и великими трудностями Шереметев берёт неприступную крепость Мариенбург и устраивает парадное шествие по улицам завоёванного городка. Здесь у него в домашнем услужении оказывается дочь литовского крестьянина, соблазнительная и соблазняющая красотка Марта Скавронская, которая вскоре, после «протекции» государственного и военного деятеля Александра Даниловича Меншикова, стала женой Петра I (и приняла православие), а с 1725-го года - российской императрицей Екатериной I (1684-1727). Она, правда, государственными делами не занималась, а неустанно предавалась изощрённому разврату и плотским излишествам, отчего и погубила своё здоровье.

Борис Петрович по военной иерархии был самым важным лицом после императора. Не зря А.С. Пушкин назвал его первым среди «птенцов гнезда Петрова». 15-го марта 1706-го года Пётр I даровал Шереметеву, первому в истории России, высокий титул российского графа. Щедрые царские пожалования намного увеличили земельные владения Шереметевых. Современник писал о Б.П. Шереметеве: «Самый важный человек своей страны и весьма научившийся вследствие своих путешествий, он в своей обстановке и в образе великолепен. Солдаты чрезвычайно любят его, и народ почти обожает...»

В том же 1706 году Пётр I послал своего верного, всеми уважаемого слугу на подавление восстания под Астрахань. Одно дело - война с возомнившим о себе шведским Карлом, иное - с населением своей страны. Шереметева словно подменили. Он раздражался, подолгу уговаривал восставших, а когда они не поддавались на уговоры, неожиданно становился грозным и жестоким.

В Полтавской битве 27-го июня 1709-го года Б.П. Шереметев исполнял обязанности главнокомандующего. Пётр I начертал: «Поручаю Вам, господин фельдмаршал, армию мою и надеюсь, что в начальствовании оною поступите Вы до точности предписания, Вам данного...»

После бегства шведского короля Карла CII в семье Шереметевых долгое время хранилось королевское седло, захваченное в победном бою.

Фамилия «Шереметев» удивительно легко входила в легенды и предания.

Вольтер, мистифицируя читателей, в работе «Письма Меммия к Цицерону» сообщал о том, что рукописи писем умного юноши, принадлежавшего к одному из самых знатных семейств Рима, прочитал «русский адмирал Шереметев» не где-нибудь, а «в римской Ватиканской библиотеке». Затем вымышленный Шереметев эти письма якобы «перевёл на свой язык ради забавы и дабы воспитать ум и сердце одного из своих племянников». И заканчивая введение к работе, которая была опубликована в 1771 году в 16 томе его Собрания сочинений, Вольтер лукаво признаётся: «Мы перевели их с русского языка на французский, поскольку не имели возможности, подобно господину адмиралу, обратиться в Ватиканскую библиотеку».

27-го сентября 1812-го года поэт и прозаик, а также русский офицер и участник Бородинского сражения Фёдор Николаевич Глинка (1786-1880) записал на странице своего дневника от кого-то услышанную историю. «Где девал ты своё имение?» - спросил некогда Царь Иван Васильевич у боярина своего Шереметева. «Чрез руки бедных отправил его к Богу!» - отвечал он Ивану Грозному. Вот лучшее употребление богатства».

В 1845 году в Архангельской губернии была записана народная песня с такими строками:

Подымается царёв Большой Боярин

Князь Борис Петрович Шереметев,

Поход держит во Шведскую землю,

Наперёд казаков рассылает.

По-моему, художественное произведение о войне подобно смазливому балетному спектаклю, поставленному между кладбищенскими могилами.

Самые гнусные и противоестественные воспитательные приёмы – это воспитание детей по книгам о войне. Люди сами роют себе яму, взращивая в мальчиках и девочках ярость, агрессию и злобу, без которых невозможно ни одно военное действие.

Довольно многочисленная группа писателей военной темы, активно работая на литературной ниве, по существу, занимается изощрённой и замаскированной пропагандой новой войны. И никто почему-то не считает их тайными или явными, вольными или невольными государственными преступниками.

Пётр I дорожил фельдмаршалом, однако требовал от него безоговорочного подчинения. На странице военного дневника в январе 1709-го года Борис Петрович отметил, говоря о себе скромно, в третьем лице: «Во втором часу ночи царское величество изволил быть своею особою у господина генерала-фельдмаршала и, кушав водку и вино венгерское, изволил отъехать на свою квартиру».

В начале 20-го столетия русская поэтесса Марина Ивановна Цветаева (1892-1941), отделённая от исполнительного и терпеливого графа двумя веками, размышляла и советовала: «Все мы пройдём. Через пятьдесят лет все мы будем в земле. Будут новые лица под вечным небом. И мне хочется крикнуть всем ещё живым: Пишите, пишите больше! Закрепляйте каждое мгновение, каждый жест, каждый вздох!.. Не презирайте «внешнего»! Записывайте точнее! Нет ничего не важного!»

«Нужно записывать каждое её слово», - сказал литературовед и писатель, автор забавных, задорных и назидательных «Айболита» и «Мойдодыра», Корней Иванович Чуковский (1882–1969) своей дочери, встречавшейся с Анной Ахматовой.

В 1971 году на премьере оригинальной, ироничной и трагичной рок-оперы американского композитора Эндрю Уэббера «Jesus Christ Superstar» утомлённые апостолы пели:

Always hoped that I’d be an apostle,

Knew that I would make it if I tried.

Then when we retire, we can write the gospels.

So they’ll still talk about us when we’ve died.

«Я всегда надеялся на то, что стану апостолом. И знал: если буду стараться, достигну своего. Когда мы выйдем на пенсию, мы напишем мемуары. И после нашей смерти заговорят о нас».

Когда же Борис Петрович потерял горячо любимую жену, Евдокию Алексеевну Чирикову, он написал рапорт об отставке и желании удалиться в монастырь. Но Пётр возмутился и в 1713 году женил уже пожилого военачальника на своей родственнице Анне Петровне Салтыковой, по первому мужу Нарышкиной, которая родила ему четверых детей.

В наши дни затяжной словесной интервенции, когда, в русский язык вошло огромное количество слов английского языка, нелишне вспомнить об императоре Петре I, который не советовал, а приказывал отыскивать достойные переводы иноязычных изречений. Он писал своему посланнику: «В реляциях своих употребляешь ты зело много польских и другие иностранные слова и термины, за которыми самого дела выразуметь невозможно; того ради впредь тебе реляции свои писать все российским языком, не употребляя иностранных слов и терминов».

Поэт и учёный Михаил Васильевич Ломоносов (1711-1765) также избегал излишних заимствований, вводя в научный обиход исконно русские выражения: земная ось, преломление лучей, удельный вес, кислота, щелочь, основание, негашёная известь, явление, частица... С другой стороны, он оставлял речения и слова международного, интернационального порядка, идущие от латинских и греческих основ: атмосфера, квадрат, минус, микроскоп, оптика, селитра.

Неподкупный критик Виссарион Григорьевич Белинский (1811-1848) ревностно боролся за самобытность нашего языка: «И мы первые скажем, что употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово - значит оскорблять и здравый смысл и здравый вкус. Так, например, ничего не может быть нелепее и диче, как употребление слова «утрировать» вместо «преувеличивать».

Замечательный писатель Иван Сергеевич Тургенев (1818-1883) был ещё решительнее: «Берегите чистоту языка как святыню. Никогда не употребляйте иностранных слов. Русский язык так богат и гибок, что нам нечего брать у тех, кто беднее нас».

Наши писатели и учёные Ломоносов, Карамзин, Жуковский и Крылов обогащали русский язык новыми словами и научными понятиями, а огромное учреждение, академический Институт русского языка за долгие годы не подарил своему народу ни одного русского термина и никого не научил верно создавать эти термины по законам русского словообразования!

Николай Михайлович Карамзин соглашался с Вольтером, который говорил, что «в шесть лет можно выучиться всем главным языкам, но что во всю жизнь надобно учиться своему природному».

Борис Петрович Шереметев занимал собственную позицию в дискуссии или споре между нововведениями царя и стародавней Русью и не желал осуждать консервативного царевича Алексея. Шереметев готов был верно служить Богу, Царю и Отечеству, но если поступок государя расходился с высшей правдой, предпочитал уйти в сторону, следуя библейскому завету: «не ходите на совет нечестивых». И, жалуясь на нездоровье, он не явился на заседание Сената в Санкт-Петербург, остался в Москве, не устрашился гнева государева, потому что православный человек, который отличался прямотой характера и мужественной честностью, обладатель Мальтийского креста, Польского Белого и Прусского Чёрного Орлов, не мог, естественно, взять на душу такой грех, как подписание смертного приговора царевичу Алексею.

Б.П. Шереметев начинал карьеру комнатным стольником при дворе царя Алексея Михайловича (с 1665-го года), а в 1682 году ему пожаловали «боярскую шапку». Последние годы его жизни проходили в Москве, в доме на Никольской. В духовном завещании Бориса Петровича от 28-го марта 1718-го года имеются следующие строки: «Жену свою Анну Петровну благословляю образом Пресвятыя Богородицы, нарицаемой «Не рыдай мене Мати», греческого письма, оклад с чернью, и вручаю ей весь дом с вотчинами, с поместьями и с пожитками. И владеть ей всем и детей содержать в страхе Божием и в науке...»

Погребли Бориса Петровича Шереметева в Петербурге. Его внук, Николай Петрович Шереметев выстроил над его могилой Лазаревскую церковь, которая стала родовой усыпальницей Шереметевых.

У фельдмаршала Шереметева было семь детей: три сына и четыре дочери. Особенно примечательна судьба Натальи Борисовны Шереметевой (1714-1771).