Устинович Владимир Адольфович - ветеран-дирижаблист
Родился 5 февраля 1910 года в д.Борисово Смоленской области в семье служащего железной дороги. В 1928г. поступил в Ленинградское военно-морское училище. Учился отлично, но по состоянию здоровья училище не окончил. В 1930 году поступает в Московский Авиационный институт на дирижабельный факультет. В 1935 году окончил институт, получив диплом инженера. С 1931 года студентом начал работать в области строительства и эксплуатации дирижаблей в Долгопрудном. Участвовал в экспедициях по спасению челюскинцев (1934г.) и папанинцев (1938г.). В 1937 году участвовал бортинженером, в составе экипажа дирижабля «СССР - В6», в рекордном беспосадочном полете - 130 часов 27 минут (5.5 суток). Перед началом войны работал руководителем группы спецоборудования самолетов на заводе N207 НКАП (ДМЗ).
С 1938 по 1940г. летал на дирижаблях в учебно-опытной эскадре ГВФ командиром-инструктором.
С началом войны эвакуировал завод в Пермь и Сызрань, а в декабре 1941 года вернулся в Долгопрудный.
С января 1942 года служит в воздушно-десантных войсках Советской Армии, занимаясь парашютной подготовкой десантников. За три года войны он обучил парашютным прыжкам целую армию - 501032 человека. Помимо этого на Калининском фронте заместитель командира отдельного воздухоплавательного полка ВДВ В.Устинович совершил 566 полетов, выполняя транспортные полеты в отряды ВДВ.
В.А.Устинович около 30 лет прослужил в рядах Советской Армии. Мастер парашютного спорта. Демобилизовался в звании инженера-полковника.
Владимир Адольфович один из первых строителей города и отечественных дирижаблей. Оставшуюся жизнь посвятил возрождению дирижаблестроения и воздухоплавания, увековечению памяти воздухоплавателей. Внес большой вклад в дело патриотического воспитания молодежи, работал в Совете музея и Совете ветеранов.
Награжден:
двумя орденами «Красной звезды»
медалью «За боевые заслуги»
10 медалями Советского Союза
Единственный в стране награжден Золотой медалью Сантос-Дюмона комиссией по воздухоплаванию FAI в 1996 году.
Патриарх Советского дирижаблестроения
Журнал "Воздухоплаватель" N4 1996г.
В беседе участвуют В.А. Устинович (В.А.) и М.И. Павлушенко (П.М.).
П.М.: Владимир Адольфович, как Вы попали в воздухоплавание?
В.А.: В 1928 г. я поступил в Ленинградское военно-морское училище им. Фрунзе. Однажды мы красили корпус корабля и краска попала мне в глаза. Стал плохо видеть, меня и отчислили. Я поступил в Московский авиационный институт на дирижабельный факультет в группу, где готовили командиров дирижаблей.
Летом 1931 г., еще не окончив учебу, я, Гудованцев, Демин и Лянгузов были направлены учлетами на сборку дирижабля "Комсомольская правда". Вскоре я совершил свой первый полет. Самые яркие впечатления сохранились именно о нем. Я стоял на статическом управлении и управлял клапанами баллонета. Командовал дирижаблем Е.М. Оппман.
10.4.1932 г. приказом по ГВФ я был зачислен в штат "Дирижаблестроя". В должности помощника командира я отправился в Ленинград на сборку аппарата "СССР В-2". 8.12.1932 г. сдал экзамены и получил звание командира дирижабля III класса с правом управления дирижаблями объемом до 10000 куб.м. В августе 1933 г. был назначен командиром мягкого "СССР В-1", в октябре 1934 г. - первым помощником командира полужесткого "СССР В-6". Моим командиром был знаменитый дирижаблестроитель и пилот У.Нобиле.
Сохранился любопытный документ:
"Приказ по Дирижаблестрою. ст. Долгопрудная. N 344. 2 ноября 1934 г.
§1. Для производства заводских испытаний корабля "СССР В-6 "Осоавиахим" назначаю экипаж корабля:
1. Шеф-командир - главный конструктор корабля инженер Умберто Нобиле;
2. 2-й командир корабля - пилот т. И.В. Паньков;
3. 1-й помощник командира - пилот т. В.А.Устинович...
Заместитель начальника Дирижаблестроя подпись /Флаксерман/".
П.М.: Кстати, Владимир Адольфович, а каков в жизни был Нобиле?
В.А.: У меня впечатление о нем сохранилось очень хорошее. Это очень скромный и общительный человек. Мне кажется, что в последние годы работы в "Дирижаблестрое" его зря игнорировали как конструктора. В полете он вел себя очень спокойно и грамотно. Но мне вспоминается такой случай: "В-6" совершал очередной плановый полет. Пошли мы на посадку. Я, как первый помощник, стоял за штурвалом. Заходим против ветра, как раз мимо эллинга. Он мне командует: "Ниже, ниже!" Я выполняю команду, но смотрю: мы уже на уровне эллинга, а это 80 м, и высота мала для посадки, а Нобиле все командует: "Ниже, ниже!" Тогда я самостоятельно беру штурвал на себя, чуть стабилизатор о землю не сломал. Выровнял дирижабль и благополучно посадил. После полета на мой вопрос о причине такой команды Умберто Нобиле говорит: "Это я русский язык спутал". Вообще-то он неплохо говорил, но с заметным акцентом. Очень медленно составлял предложения. У него все-таки была замедленная реакция. Вот он жил на Мясницкой, а в Долгопрудный ездил на машине - так умудрился два раза стукнуться о другие автомобили.
Нобиле с уважением относился к своим ученикам и коллегам. Часто приглашал к себе поиграть в шахматы. Однажды мы летели по маршруту Москва-Архангельск-Москва. В полете оборвался трос расчалки стабилизатора и мы могли остаться без управления. Я был тогда самый легкий и шебутной. По моему предложению меня обвязали веревкой и прямо в полете спустили к нижнему стабилизатору. Я срастил расчалку, но упустил свайку. А эту специальную никелированную свайку мне дал такелажник с дореволюционным стажем Иван Васильевич Гузеев. Он на меня очень обиделся (правда, потом простил), а Нобиле поздравил, пожал руку. Как-то Нобиле меня спрашивает: "Вы в шахматы играете? Приходите вечером". Я пришел. Конечно, в шахматы он играл хуже меня, но я поддавался по доброте душевной. Ему это нравилось. Был я в гостях у Нобиле всего раза два, и вот почему. Приехал он из Италии, где похоронил жену. Приглашает поиграть в шахматы. А тогда строго стали преследовать за связь с иностранцами. Чтобы мне не приписали эту "связь", я подошел к начальнику 1-го отдела Поляничко и спросил разрешения. Он говорит: "Иди, но знаешь, по дороге из Италии он на три дня заехал на цеппелиновские верфи. Спроси невзначай, что там сейчас строят?" Вот мы играем в шахматы, но разведчик из меня плохой. То ли я прямо, то ли невпопад, говорю: "Господин Нобиле, вот Вы были в Германии. Что там строят на верфи Цеппелина?" Он начал быстро отвечать, а потом резко замолк и пристально посмотрел на меня. Партию мы доиграли в молчании. Потом я ушел и Нобиле больше никогда меня не приглашал к себе.
В сентябре 1935 г. я был назначен командиром дирижабля "СССР В-7бис".
П.М.: В архиве я нашел любопытный документ. Оказывается, М.Н.Тухачевский был большим сторонником применения дирижаблей в военном деле, выступал за формирование дирижабельных воинских частей. Приезжал он и в "Дирижаблестрой".
В.А.: Так это по его предложению "В-7бис" участвовал в учениях войск ПВО Ленинградского военного округа. Заместитель командующего войсками округа комкор В.М. Примаков определил "В-7бис" вести дозорную службу. Летали мы в полном тумане и в облаках. Все самолеты были на приколе, аэродромы закрыты. Однажды я получил задачу проимитировать в подобную погоду "массовый налет авиации противника" на Ленинград. За 2 часа полета ни один пост ПВО нас не обнаружил. Приземлились. Представитель ВВС поехал докладывать руководству учений, а там не поверили: "Не было никакого налета!" Примчался представитель ПВО. Сел в гондолу, приказал повторить налет. Полетели. Видимость - ноль. И снова нас никто не видел и не слышал. Тогда представитель говорит мне: "Тут рядом мой аэродром, давай проверим". Подлетели к аэродрому. А по опыту действия итальянских дирижаблей в годы Первой мировой войны я знал, что на объект бомбардировки надо заходить с подветренной стороны, выключить двигатели и с дрейфа произвести бомбометание. Так и сделал. Провели имитацию бомбометания, пролетаем аэродром, а там полнейшая тишина. Тут уж начальник аэродрома не выдержал, высунул голову из окна и с примесью крепкого мата как заорет: "Где дежурный?! Налет на аэродром! Почему нет тревоги?! Сейчас бомбить будем!" Вот так мы продемонстрировали одно из уникальных свойств дирижабля - возможность совершать бесшумный полет при нулевой видимости. По итогам учений ПВО нас оставили для проведения совместных учений с Балтийским флотом.
П.М.: Владимир Адольфович, Вы же тогда, кажется, чуть ли не впервые садились на воду?
В.А.: Мы достаточно часто это делали. В июне-июле 1932 г. на Долгих прудах приводнялся дирижабль "СССР В-1" под управлением В.Г. Гараканидзе, С.В.Демин летом 1935 г. приводнял дирижабль на озере Плещееве под Переяславлем-Залесским. Там же сажал "СССР В-8" и Н.С. Гудованцев. Е.М. Оппман в июле 1933 г. садился на поверхность Балтийского моря. В августе того же года дирижабль "СССР В-1" опускался на воды Черного моря. Кстати, я был в составе того экипажа. Нами командовал замечательный пилот и мой друг Иван Паньков.
П.М.: Вот что интересно: если о наших конструкторах в своих воспоминаниях "Мои 5 лет работы с советскими дирижаблями" Умберто Нобиле писал много, то о пилотах совсем мало. А о Панькове он писал с уважением и теплотой.
В.А.: Иван был очень спокойным и добросовестным. Своим трудолюбием и искусством пилотажа он добился бы больших успехов.
Однако вернемся в 1935 г. До учений было две недели, и я решил потренироваться в посадке на воду. Дело в том, что все приводнения совершались летом, на спокойную воду. А тогда на море уже было приличное волнение. Мы совершили две тренировочные посадки на озеро Велта (недалеко от Гатчины). Здесь все было простым и несложным: стали против ветра, уравновесили дирижабль и начали динамическое снижение. На высоте 8-10 м выбросили водяной якорь и, медленно снижаясь, сели на воду. Пилот Раевский отплыл на лодке от воздушного корабля и сфотографировал его. Решили опуститься в Финском заливе с промежуточной посадкой на Онежском озере. Накануне полета осмотрели материальную часть, вместе со штурманом Кобусовым провели расчет полета. 22 октября 1935 г. вылетели из Сализи. До Петрозаводска дошли при ровном ветре. После двух пробных заходов приводнились на Онежском озере. При волнении 1-2 балла через 20 мин. взлетели и взяли курс домой. Ветер усилился, и мы летели с боковым встречным ветром. Тревоги это не вызвало, так как повторный расчет показал, что горючего хватит. Но за 10 мин. до Сализи оно... кончилось. Мы оказались в неуправляемом полете, в непроглядной темноте нас несло в сторону Финляндии. Это сильно давило на психику. Перелет через границу тогда был серьезнейшим происшествием.
Ориентируясь по спущенной на проволоке лампочке, я приземлил дирижабль и приказал Раевскому сойти на землю и закрепить канаты. Раевский долго искал их, я даже прикрикнул на него. И тут, желая помочь пилоту, без команды на землю вываливается бортмеханик. В результате облегченный на 80 кг дирижабль устремляется в небо. Мы взмыли на высоту 1200 м. Пролетая в непроглядной темноте, в одном месте мы услышали голоса, и я дал команду садиться. При подходе к земле на корме между стабилизаторами вдруг замечаю огонь. Несколько раз громко подал команду: "Прыгать! Всем прыгать!" Горящий воздушный корабль я покинул последним. Но оказалось, что в киле находился сменный пилот Скрынник - он погиб. Почему? Видимо, услышав команду: "Прыгать!", он в кромешной тьме не видел земли и, думая, что мы на большой высоте, побежал в киль за парашютом.
Там мы его и нашли. И что интересно, в такой экстремальной ситуации страха не было. Каждый четко занимался своим делом. Но страх пришел позже, когда мы узнали, что горящий корабль - а это море огня (П.М.: "Ну конечно, 9500 куб.м горящего водорода!"), - упал на пороховой завод. Наше счастье, что он упал не на цех, а на собачий питомник. Там была сотня сторожевых собак, многие сгорели...
П.М.: Владимир Адольфович, а как проходило следствие?
В.А.: Я думал: "Все, расстрел". Приготовился к худшему. Дело в том, что в то время в Аэрофлоте случалось много аварий, и буквально за месяц до катастрофы было постановление ЦК ВКП(б) об ужесточении ответственности за них. Но, на наше счастье, мы со штурманом сделали расчет полета точно по методике Аэрофлота: взяли средний ветер, расстояние туда и обратно, плюс 25% запаса и два часа аварийного полета. Только на единственный вопрос не смогли ответить ни я, ни штурман, ни следствие: "Почему не хватило горючего?"
П.М.: Владимир Адольфович, а насилие в ходе следствия по отношению к Вам не применялось?
В.А.: Следователи и сами понимали, что вины-то нашей нет. Не было ничего страшного, и силой нас не принуждали давать показания. Дело вели следователи по особо важным делам Генеральной прокуратуры. Если раньше за подобные вещи судил обычный городской суд, то в свете постановления наше дело рассматривал Реввоентрибунал. Председательствовал Никитченко. Я уже потом его узнал по кинохронике, он был обвинителем на Нюрнбергском процессе.
П.М.: В архиве я ознакомился с выпиской из протокола заседания Ленинградского обкома:
"Строго секретно.
N 50-18/77 г.с., 25 марта 1936 г. тов. Чудову, Светикову, Ткачеву, Батароль, Карпухину, Хорькову.
Выписка из протокола N 18. О гибели дирижабля СССР В-7 "Челюскинец".
Обком ВКП(б) констатирует, что главной причиной, приведшей к гибели В-7, явилась возмутительная безответственность руководства и преступная расхлябанность в работе "Дирижаблестроя". Наряду с допуском к управлению воздушным кораблем абсолютно нетренированной, технически неподготовленной и политически непроверенной команды, руководителем "Дирижаблестроя" и ГУ ГВФ не был разработан детальный оперативный план полета, не было проведено тщательное обеспечение корабля горючим и метеоусловиями полета...
Секретарь обкома ВКП(б) Жданов".
В.А.: Приговоры нам были сравнительно мягкие: мне дали 2 года, а Кобусову - полтора.
П.М.: А вот еще один интересный документ:
"В Военную прокуратуру Реввоентрибунала. По делу о катастрофе дирижабля "СССР В-7".
Заявление пилота-дирижаблиста Оппмана Евгения Максимилиановича.
Адрес: Останкино, Ст. Московская 2/5.
Прошу разрешения дать показания по делу дирижабля В-7 в отношении виновности в катастрофе командира эскадры т. Бирнбаум.
1. Будучи в Дирижаблестроении с 1934 г. ... фактически ведал всеми вопросами эксплуатации..., будучи военным воздухоплавателем на сферических и привязных аэростатах, на дирижаблях не летал, опыта эксплуатации и пилотажа не имеет. Однако способствовал снятию ряда старых специалистов и замены их молодыми инженерами, которые опыта в эксплуатации дирижаблей никакого не имеют, в результате чего получились происшествия и катастрофа... Имея высшую награду за полет в стратосферу, т. Бирнбаум страдал зазнайством, пользуется авторитетом у начальника "Дирижаблестроя" т. Хорькова, в силу чего последний убыл в отпуск, поручив эксплуатацию "В-6" и "В-7" т. Бирнбаум.
2. Ленинградская база не была оборудована аэрометеорологической станцией...
3. Приказ по ГВФ 1935г. N 798 с положением квалификации пилотов был получен в "Дирижаблестрое" в марте сего года... Командиру эскадры надлежало провести переподготовку экипажей согласно условий приказа. Возможности такие были, так как учебно-тренировочные дирижабли В-2 и В-1 были под газом. Переподготовке подлежали тт. Паньков, Померанцев, Устинович, Ободзинский, Шнейдерман... Переподготовка не произведена до сего времени... Таким образом, командир Устинович, не имея звания пилота-аэронавта, нормы самостоятельного полета на полужестком дирижабле, нормы слепых тренировочных полетов, не освоив корабля в испытательных полетах, получил назначение сразу в перелет, а затем по спецзаданиям, и, не будучи пилотом аэростата, не учитывал всей выгоды идти в свободном полете, оставив горючего часа на 2-3, пошел на посадку в местности, изрезанной высоковольтными линиями и произвел катастрофу.
4. Командир эскадры т. Бирнбаум не уделил ни малейшего внимания состоянию порта-базы вблизи границы,... лично не присутствовал при полете В-7 23-24/Х в Сализи.
5. За время своей работы не составил положения об эскадре со всеми обязанностями штатных лиц,... почему молодые специалисты не знают своих обязанностей...
6. Не установил определенной программы полетов в Ленинграде...
7. Получив радио от т. Устиновича о вынужденной посадке в 300 м от аэродрома (благополучной) и о дефектах серьезных конструкций, разрешил ему продолжать полет...
1935 11/XI. Подпись".
В.А.: Евгений Максимилианович был пилотом-инструктором эскадры. Я был его учеником и он не хотел, чтобы вся вина легла на меня. Правда, в этом документе есть ряд неточностей. В Ленинград должен был лететь штатный командир "В-7бис" Алексей Померанцев. Но перед полетом он заболел и вместо него командиром назначили меня. Ветер для нас был встречный и управляемого дрейфа для экономии горючего не получилось бы. Что касается старых специалистов, то, действительно, Карамышева, Когутова, Оппмана, Канищева и других, еще царских специалистов зря отстранили. Это были знающие воздухоплаватели и самые порядочные в эскадре люди. Бирнбаум руководил на учениях нашим экипажем лично, но хорошо или плохо - вопрос не моей компетенции. Другое дело, что были допущены ошибки при приеме дирижабля "СССР В-7бис"...
П.М.: Владимир Адольфович, расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.
В.А.: Дирижабль спешили сдать к 1-му Мая и не успевали провести заводские испытания в полном объеме. Тогда руководитель испытаний Харабковский сказал Померанцеву: "Леша, расчетные данные точь-в-точь, давай их и запишем в формуляр".
П.М.: У меня имеется копия рапорта, напечатанного в "Техническом бюллетене "Дирижаблестроя" N 2 за 1935 г.:
" ЦК ВКП(б) - тов. СТАЛИНУ и тов. АНДРЕЕВУ, Совнарком СССР - тов. МОЛОТОВУ и тов. ЧУБАРЮ, Наркому Обороны - тов. ВОРОШИЛОВУ, Аэрофлот - тов. ТКАЧЕВУ и тов. ДОНЕНКО.
РАПОРТ. Советское дирижаблестроение одержало еще одну крупную победу. На днях закончена сборка и вступил в заводские испытания полужесткий дирижабль В-7 "Челюскинец" объемом 9500 куб.м. Корабль сконструирован и целиком собран силами молодых советских специалистов и построен из советских материалов. Первый полет показал превосходные летные качества корабля и высокую квалификацию молодых советских пилотов тт. Панькова и Померанцева и экипажа в целом... Коллектив рабочих, специалистов и пилотов Дирижаблестроя рапортует Вам и в Вашем лице Ленинскому штабу нашей партии и Советскому Правительству о том, что он успешно выполняет боевое задание партии и правительства - освоить дирижаблестроение, строить лучшие в мире советские дирижабли... Мы ставим перед собой задачу - в ближайшие годы дать Советскому Союзу жесткие корабли больших кубатур и цельнометаллические корабли в таком количестве, в каком потребуют от нас партия, правительство и наш любимейший вождь тов. СТАЛИН.
По поручению всего коллектива рабочих, инженерно-технических работников и летно-подъемного состава Дирижаблестроя.
Начальник Дирижаблестроя Хорьков. Начальник Политотдела Серебренников. Конструкторы: Харабковский, Сакаллы, Рудых, Кулик, Шевырев, Костромин, Поляничко, Юргис, Джапаридзе. Производственники: Ученов, Мусатов, Руднов, Перельштейн, Ипполитов, Фельдблюм. Пилоты: Бирнбаум, Бенфельд, Паньков, Померанцев, Демин, Устинович, Ободзинский, Лисковец".
В.А.: История катастрофы В-7 имеет продолжение. Я уже сидел. Навещает меня Коля Гудованцев и говорит: "Подавай апелляцию по вновь открывшимся обстоятельствам". Выяснилось, что записи в формуляре расчетные, а не реальные, очень просто. Построили точь-в-точь такой, как В-7бис, дирижабль В-8. Даже двигатели взяли из В-7. Испытания проводил Гудованцев. Рассказывал мне: "Глазам не верю: дирижабль 25 % недодает скорости и расход горючего больше. Думали, что ошиблись. Повторили испытания со специалистами из института авиамоторостроения. Наши данные повторились.
Я к Померанцеву, он мне и рассказал причину". Молодец Коля, настоящий друг. Дело пересмотрели, нас отпустили, а Харабковскому и Померанцеву приписали вредительство и дали: первому 25 лет, второму - 12. Конечно, это очень строго. Правда, они тоже не отсидели весь срок. Померанцев вернулся в эскадру. Я его спрашивал: "Леша, ну как же так?". Он смеется: "Володя, время такое было, любили рапортовать".
П.М.: Читателям "Воздухоплавателя" будет интересно узнать то, что мне рассказывали другие ветераны. Когда невинно осужденного командира выпустили из тюрьмы, первым делом он спросил: "А штурмана отпустили?" Оказывается, про штурмана забыли. "Тогда и я никуда не пойду",- ответил Устинович. Неслыханное дело! В стране ужесточается "классовая борьба", бывает, и невинные попадают, а когда их освобождают - они быстро покидают стены тюрьмы. Один нашелся, который отказался от свободы. О нем доложили Сталину. Сталин подумал и приказал отпустить и штурмана. К вечеру командир и штурман дирижабля В-7 были уже на свободе. Владимир Адольфович, как Вас приняли на воле?
В.А.: Я снова был принят в эскадру и в декабре 1936 г. назначен корабельным инженером дирижабля "СССР В-6". Летали мы много. А какие перелеты были: Москва-Архангельск-Москва, Москва-Свердловск-Москва, готовились лететь в Новосибирск... Об одном полете расскажу подробнее. В сентябре 1937 г. нам была поставлена задача проверить надежность "В-6" и выносливость экипажа в экстремальных условиях. Экипаж из 16 человек возглавлял И.В.Паньков. Мы стартовали 29 сентября. Первые сутки воздушный корабль не поднимался выше 200 м: дирижабль был перегружен. По мере расхода топлива (его было 5700 кг) высота увеличилась до 600 м. Выше не поднимались: экономили водород. В течение 40 часов нас изматывали туман и штормовой ветер. Затем мы попали в полосу ливневых дождей. Качка была тяжелейшая. Рулевые с трудом удерживали корабль на курсе. В таких условиях мы стояли на вахте всего по 2 часа. С бортинженером Тарасом Кулагиным мы поочередно два раза в сутки через носовой люк выходили на гребень оболочки и осматривали газовые клапаны, систему управления и состояние оболочки. При этой операции требовалась особая осторожность: одно неверное движение - и ты летишь в бездну.
П.М.: Вот у меня имеется копия радиограммы того периода:
"Москва. Кремль. ЦК ВКП(б) и Советскому правительству. Экипаж первого советского транспортного дирижабля "СССР В-6" - 16 человек, находясь 120 часов в воздухе, рапортует о выполнении задания по определению максимальной автономии дирижабля и установлении нового мирового рекорда абсолютной продолжительности полета без пополнения горючим, как для дирижаблей всех кубатур, так и для самолетов. Командир дирижабля "В-6" Паньков".
В.А.: Мы уже возвращались домой, тогда и дали эту радиограмму. А потом прикинули, что можем еще некоторое время находиться в воздухе. Запросили базу, нам дали разрешение. Летали, правда, недолго, через 130 часов 27 минут с момента взлета пошли на посадку. Наш рекорд был побит только через 20 лет американским дирижаблем ZPC-2W: его экипаж находился в воздухе 264 часа и 15 мин.
П.М.: Так до трагического полета "В-6" и проработали на нем корабельным инженером?
В.А.: Нет, в ноябре 1937 г. я был назначен командиром дирижабля "СССР В-10".
П.М.: Владимир Адольфович, без сомнения, о полете "В-6" на помощь папанинцам знает весь мир, в крайнем случае - историки воздухоплавания. Действительно, наступала весна, льдина крошилась, появились пятиметровые трещины и возникла реальная угроза жизни членов первой в мире научной дрейфующей станции "Северный полюс" И.Д. Папанина, П.П. Ширшова, Е.К.Федорова и Э.Т. Кренкеля.
В.А.: Кстати, Кренкель, как ты знаешь, летал радистом на Север на дирижабле "LZ-127", а потом его товарищ по полярному полету воздухоплаватель Ассберг (вот о ком надо написать: может, откликнутся родственники, те, кто знал Федора Федоровича) устроил его в "Осоавиахим" радистом дирижабля "Комсомольская правда". Вскоре Кренкель ушел в поход на ледоколе "Сибиряков". Когда вернулся, снова пришел в эскадру дирижаблей. За ним было смешно наблюдать: длинный, голова с наушниками упирается в потолок гондолы, а ноги - в кронштейны рации.
П.М.: В некоторых изданиях, например, в книге М.Я. Арие "Дирижабли" сказано, что последний полет "В-6" был обычным тренировочным полетом по маршруту Москва-Мурманск...
В.А.: Нет, неправда. Нас провожал председатель Правительственной комиссии по снятию папанинцев со льдины А.И.Микоян и начальник Аэрофлота В.С. Молоков. Ведь погода по существу была нелетной даже для дирижаблей. Нам дали право в Мурманске окончательно определить: способен будет "СССР В-6" долететь до дрейфующей научной станции? Но мы твердо решили: "Лететь до льдины в любую погоду".
П.М.: Владимир Адольфович, рассказывают, что дирижабль также провожал кто-то из высших начальников Наркомата внутренних дел. Факт и фамилия его нигде не сообщались.
В.А.: Правильно, не сообщались по причинам того, что этим провожающим был Л.П. Берия. За 2 часа до взлета он собрал нас в кабинете Хорькова. Молотов и Берия заслушали доклад Гудованцева. Берия спросил Николая: "Есть сомнения в выполнимости задания?". "Сомнений нет", - ответил Гудованцев. Потом докладывал я о состоянии материальной части и отсутствии сомнений в ее безотказной работе.
П.М.: Владимир Адольфович, говорят, что на старте не запускался один из двигателей, как ни колдовал механик в мотогондоле. Тогда Берия подошел к мотогондоле, а дирижабль уже качался в воздухе на поясных на высоте метра два, и посмотрел на механика. Механик от испуга так включил зажигание, что двигатель сразу и завелся.
В.А.: Ну, я этого не видел. Как инженер, я обегал все мотогондолы и спрашивал механиков о работоспособности двигателей. Я юркнул в одну из мотогондол, а следом за мной туда проходит Гудованцев. Ему тоже положено было проверить двигатели. Вот я ему на ухо и кричу (двигатели работают): "Коля, ты, когда будешь спускать кабину за папанинцами, обязательно меня туда посади, я самый легкий". "Хорошо", - кивает он. А в этот момент нас и сфотографировали. Вокруг было светло, так как дирижабль освещали прожекторами. V меня эта фотография была, да затерялась где-то: командир и инженер шепчут на ушко друг другу. Синоптики дали плохой прогноз, но лететь надо было.
Полет вначале проходил нормально. Утром 6 февраля прошли над Петрозаводском. Днем я заметил, что оба штурмана, Алексей Ритслянд и Георгий Мячков озабоченно сверяют показания высотомера и карту. Оказалось, показания расходились. Карта была как бы плоской. Чему верить? Гудованцев решил подняться на высоту 600 м, то есть выше самой высокой сопки, обозначенной на карте. В 19 ч. 30 мин. старший бортмеханик И. Коняшин доложил, что материальная часть в порядке.
Первым гору увидел Мячков, рулевой задрал нос дирижабля, но инерционность управления сделала свое дело: мы зацепились за верхушки деревьев, росших на склоне Небло-горы. Все заскрежетало и стало разваливаться. От искры загорелся водород в оболочке... Погиб цвет советского дирижаблестроения: Н. Гудованцев, И. Паньков, С. Демин, В. Лянгузов, Т. Кулагин, Н. Коняшин, К. Шмельков, Н. Кондрашов, М. Никитин, В. Чернов и Д. Градус. Погиб и постоянный спутник Героя Советского Союза Слепнева по полярным полетам штурман А. Ритслянд. Был тяжело ранен Костя Новиков. В. Почекин И. Матюнин, А. Бурмакин, А. Воробьев и я чудом остались в живых.
П.М.: Владимир Адольфович, в воздухоплавательных кругах ходит версия, что катастрофа была подстроена... И карты у Вас были старые, и костры указывали на гору, местные жители слышали два взрыва (первый - подрыв дирижабля и второй - его падение), якобы отряд НКВД вышел на Ваше спасение за 20 минут до катастрофы. Он был вооружен и, говорят, Ваше счастье, что лесорубы первыми Вас нашли.
В.А.: Гибель дирижабля "В-б" - чистая случайность. Костры мы видели и Гудованцев пошел в радиорубку, чтобы связаться с Мурманском и узнать: что они означают. Почекин стоял на руле управления, Паньков - на руле высоты. Как раз на этот момент и пришелся удар. Еще пять минут - и все остались бы живы. Оказывается, железнодорожники, зная о высоких горах и нелетной погоде, жгли штабеля шпал вдоль железной дороги, показывая нам таким образом путь. Что касается вооруженного отряда, так ведь граница рядом, а обстановка с Финляндией тогда была непростой. Два взрыва - удар и, может быть, взрыв осветительных ракет, которых мы взяли большое число. По картам могу точно рассказать. Тогда действовала трасса Москва-Архангельск. Все самолеты на Север летали по ней, там были ориентиры, радиомаяки. Нам сказали: "Лететь как можно скорее". Самым коротким был путь через Мурманск. Слепнев и говорит мне: "Поехали, у меня дома есть карты". Я с ним поехал и взял карты. Это были обычные 10-ти верстные карты, по которым тогда летали, но съемки чуть ли не 1905 г., точнее не имелось. Например, район катастрофы обозначался болотом с местностью 60 м ниже уровня моря. Таким образом, если верить карте, истинная высота полета составляла 700-800 м.
П.М.: Владимир Адольфович, как известно, Константин Симонов посвятил Вашему полету поэму. Говорят, что после катастрофы оставшиеся в живых были заключены под стражу (как подозреваемые в организации катастрофы), а К. Новиков попал в больницу. К нему, кстати, и заезжал К.Симонов, когда собирал материал для поэмы.
В.A.: Костя Новиков действительно сильно пострадал. В момент катастрофы он находился в мотогондоле и его несколько раз с большой силой ударило то о стенку, то о радиатор двигателя. Когда нас разыскали, то первым делом дали по рюмке коньяка. Я тогда вообще не пил. На оленях нас доставили на станцию Белое море. Там меня попросили к телефону. Звонил адъютант Молотова, просил рассказать о причинах катастрофы. Я и доложил, что по карте - это болото на 60 м ниже уровня моря. Еще бы пять минут, чтобы Гудованцев успел связаться с Мурманском, и мы облетели бы гору.
П.М.: После двух катастроф Вы остались в "Дирижаблестрое"?
В.А.: Да, в феврале 1938 г. я был назначен командиром дирижабля "СССР В-8". Когда на "В-10" погибли Е.М.Оппман и его экипаж: М.В. Василевский, И.И. Жеглов, Л.Д. Крестов, В.Г. Платонов, С.В. Никитин, В.А. Сидоров, то я был назначен командиром-инструктором эскадры. В 1939 г., в связи с консервацией дирижаблестроения, попал инженером по спецоборудованию на авиационный завод, который выпускал самолеты "Су-2". Потом началась война...
П.М.: Наверное, всю войну прошли на самолетах "Су-2"?
В.А.: Да нет же! Невероятно, но факт: воевал на дирижаблях. Зимой 1941 г. С.А.Попов и А.И. Рощин предложили использовать привязные аэростаты для подготовки воинов-десантников. Командующий Воздушно-десантными войсками Красной армии генерал-майор В.А.Глазунов поддержал воздухоплавателей. Специальная комиссия проверила расчеты, произвела пробную выброску 54 человек. Вся операция заняла 2 часа.
П.М.: А на самолетах?
В.А.: А на самолетах подготовка парашютиста стоит в 30 раз дороже. За эти 2 часа было израсходовано 40 литров бензина и 3 куб.м. водорода. Самолету "ТБ-3" потребовалось бы 580 л. высококачественного бензина. А если сюда добавить расход моторесурса и затраты на амортизацию... Словом, вплоть до 1959 г. подготовка десантников велась с помощью привязного аэростата. А в аэроклубах и того дольше - до середины 60-х годов спортсмены выполняли первые прыжки из аэростата.
В соответствии с Директивой Генерального штаба, подписанной маршалом Шапошниковым, в апреле 1942 г. был сформирован 1-й Отдельный воздухоплавательный дивизион ВДВ. Командиром стал Попов, я - его заместителем, Рощин - начальником штаба. Начиная с 1942 г., дивизион полностью взял на себя парашютную подготовку десанта. В 1942 г. мы подготовили 37440 десантников, в 1943 г. - 213603, в 1944 г. - 232989. Сначала прыгали с аэростатов типа "БД" и "АН-640", а затем К.Д.Годунов (он и конструктор стратостата "СССР-1") специально для парашютных прыжков разработал привязные аэростаты "КАН-640", "ДАГ-1" и "ДАГ-2". К ним Б.А. Гарф изобрел специальную корзину, вмещавшую семь парашютистов, с открывающейся дверцей. После войны дивизион был реорганизован в 37-й отдельный авиационно-воздухоплавательный полк, а в 1956 г. полк расформировали.
П.М.: А как же применялись дирижабли?
В.А.: В состав дивизиона входил отряд транспортных дирижаблей. Аппараты применялись в качестве транспортировщиков водорода в центры подготовки парашютистов. Сначала мы расконсервировали "СССР В-1", меня назначили командиром. Боевая жизнь этого дирижабля была недолговечной. Однажды при выводе его из эллинга порыв ветра прижал оболочку к фонарному столбу. Она лопнула. Было решено не восстанавливать дирижабль, а расконсервировать второй аппарат - "СССР В-12". В августе 1942 г. "В-12" был готов к полетам, а в сентябре я в качестве командира пошел уже в первый боевой полет (штурман Рощин, бортинженер Горячев). В 1943 г. сильно возросла интенсивность полетов, а право командовать дирижаблем имел только я один. Если экипаж менялся, то меня никто не мог заменить. От усталости я буквально валился с ног. Бывало, в один день по три вылета совершал. Тогда я организовал комиссию, чтобы принять у С.Попова, А.Рощина и П.Прохорова зачеты на звание командира дирижабля. Теперь "В-12" смог чаще бывать в передовых центрах подготовки парашютистов, да и я имел возможность заняться штатными обязанностями.
П.М.: Владимир Адольфович, а ведь в 1942 г. полеты "В-12" проходили рядом с линией Калининского фронта. В воздухе господствовала авиация противника. Каким вооружением был оснащен дирижабль?
В.А.: Из вооружения у нас были только пистолеты "ТТ". Но немцам не повезло, они ни разу не встретили дирижабль. А при встрече с ними нам и пушка не помогла бы. Ведь мы летали на 3000 куб.м водорода. Хотя...
Однажды в Москве оторвался аэростат заграждения. Ветром его понесло в сторону Твери по направлению к противнику. Зенитной артиллерии была дана команда расстрелять аэростат. А как раз в районе Твери по тому направлению на очень малой высоте летели мы. Приняв нас за цель, зенитчики открыли огонь. Получив 200 пробоин, мы не упали, а долетели до центра подготовки парашютистов, разгрузились, совершили мелкий ремонт и вернулись на базу в Долгопрудный.
П.М.: Что-то у нас слишком серьезный разговор: вопрос-ответ. Что-нибудь забавное можете вспомнить?
В.А.: Был один случай. Пролетая над лесными массивами Подмосковья, мы часто видели лосей. Их в то время было очень много. Некоторые пилоты снижались до высоты 50-60 м и гонялись за ними на дирижабле. Так вот, приближался Новый 1943 год. Время было голодное, и у нас возникла мысль отведать лосятины за праздничным столом. Штаб ВДВ дал разрешение на отстрел зверя. В один плановый полет мы взяли с собой лучшего стрелка дивизиона старшего лейтенанта Бандуристова.
Обнаружить лося не представляло труда, и несколькими выстрелами он был убит. После этого дирижабль поднялся на высоту 500 м и Бандуристов выпрыгнул с парашютом, чтобы освежевать тушу. Его координаты мы по радио сообщили на базу. Вскоре за воздушным охотником из дивизиона прибыла полуторка и забрала его и лося. Когда мы вернулись из боевого задания, нас ждал сытный и вкусный ужин.
П.М.: Известно, что и американцы использовали 159 дирижаблей для конвоя морских караванов и борьбы с немецкими подлодками. О наших боевых дирижаблях почти ничего неизвестно. Вы что-нибудь знаете о результатах их деятельности?
В.А.: У нас в годы Великой Отечественной войны применялись дирижабли "В-1", "В-12", "Победа" и моторизованный аэростат "Малыш". Я был летчиком-испытателем оригинальнейшего "Малыша". Почему "Малыш"? Это был самый маленький аппарат конструкции замечательного инженера Б.А. Гарфа. Вот он и назвал его "Малыш". У меня сохранились копии формулярных записей: в 1943 г. на "В-12" было совершено 566 полетов общей продолжительностью 654 часа. Он доставил 116605 куб.м газа и 128573 кг груза. В 1944 г. "В-12" совершил 406 полетов, налетал 630 часов и в центры доставил 122435 кг грузов. В 1945 г. "В-12" и "Победа" выполнили 216 полетов общей продолжительностью 382 часа. В центры было доставлено 28065 куб.м водорода и переброшено 31180 кг груза. После войны мы применяли дирижабли "В-12" и "Патриот" для лесотаксации и перевозки сельхозпродуктов в Кировской области.
Летом 1945 г. дирижабль "Победа" летал на Черном море. Он отыскивал затонувшие корабли, морские мины, разведывал косяки рыб, взаимодействовал с Черноморским флотом, доставлял почту морякам в открытое море. Я как раз руководил дирижабельной командой. Командиром дирижабля был Рощин.
Кстати, дирижабли и море для меня обоюдно памятны. Я же начинал службу моряком! Когда в ВДВ было расформировано воздухоплавание, я был назначен на должность зам. начальника научно-технического комитета ВДВ. Очень много приходилось испытывать парашютов. Как-то на таких испытаниях я познакомился с молодым офицером Андреевым, а вскоре подружились и семьями. Через некоторое время Женя Андреев полетел на стратостате "Волга" для испытания прообразов космических парашютов. Так вот, вернемся к теме моря и воздухоплавания. В одном из центров переподготовки парашютистов мы организовали первые прыжки на воду. Десантники приходили мокрые, много было неудобств. И я решил им сделать приятное: обеспечить сухим бельем. Когда они уехали на аэродром, я зашел в магазин и чисто случайно увидел тельняшки. Сразу вспомнилась морская юность. Раз будущие инструкторы прыгают на воду, значит, и они моряки. Я купил каждому из них тельняшку и положил под подушку. Приезжают с аэродрома мокрые, взвинченные - и обнаруживают сухие тельняшки - сразу же поднялось настроение. Потом это переросло в традицию центра. Уже сами парашютисты перед прыжками в воду покупали себе тельняшки. Как раз в это время в центр приехал командующий ВДВ генерал Маргелов. Идея ему очень понравилась и он своим приказом ввел тельняшку как элемент формы одежды десантников.
П.М.: Владимир Адольфович, а свой налет на дирижаблях Вы знаете?
В.А.: Конечно: свыше 3000 часов налета, совершил 946 прыжков с парашютом, летал на самолетах, вертолетах и свободных газовых аэростатах объемом 600 и 900 куб.м. В 1949 г. я по специальному приказу министра обороны имел право 2 дня в неделю преподавать в любом институте. Начальник кафедры воздухоплавания ВВИА им. профессора Жуковского генерал В.А.Семенов предложил вести на его кафедре курс аэромеханики. Я согласился. 2-3 года был преподавателем и адъюнктом кафедры, экзамены уже сдал. Но бесконечные командировки на полигоны, где испытывались парашюты, привели в ряде случаев к срыву занятий. А это для академии ЧП. Генерал Семенов мне и говорит: "Выбирайте, либо преподавателем в академии, либо ВДВ. Я Вам рекомендую академию". Но по молодости я выбрал ВДВ.
П.М.: Владимир Адольфович, разрешите от имени редакции журнала поздравить Вас с наградой Комиссии по воздухоплаванию FAI Золотой медалью Сантос-Дюмона, одной из самых высоких в мире воздухоплавательных наград. Наш соотечественник такой медалью награждается впервые.
В.А.: Спасибо редакции за поздравление и память. Российские дирижабли обязательно будут летать в нашем небе. Они очень нужны нашей стране. И немалую роль в этом играет журнал "Воздухоплаватель".
Павлушенко М.И.
Боевые дирижабли из Долгопрудного
Газета "Долгие пруды" 1997 г.
В феврале 1938 г. Владимир Адольфович Устинович был назначен командиром дирижабля «СССР В-8». Когда на «В-10» погибли Е.М.Оппман и его экипаж: М.В.Василевский, И. И. Жеглов, Л. Д. Крестов, В. Г. Платонов, С. В. Никитин, В. А. Сидоров, то он был назначен командиром-инструктором эскадры. В 1939 г., в связи с консервацией дирижаблестроения, попал инженером по спецоборудованию на авиационный завод, который выпускал самолеты «Су-2». Потом началась война...
Наш корреспондент встретился с легендарным воздухоплавателем и попросил ответить на ряд вопросов.
Владимир Адольфович, наверное, всю войну прошли на самолетах «Су-2»?
Да нет же! Невероятно, но факт: воевал на дирижаблях. Зимой 1941 г. С. А. Попов и А. И. Рощин предложили использовать привязные аэростаты для подготовки воинов-десантников. Командующий Воздушно-десантными войсками Красной Армии генерал-майор В. А. Глазунов поддержал воздухоплавателей. Специальная комиссия проверила расчеты, произвела пробную выброску 54 человек. Вся операция заняла 2 часа.
А на самолетах?
А на самолетах подготовка парашютиста стоит в 30 раз дороже. За эти 2 часа было израсходовано 40 л бензина и 3 м3 водорода. Самолету «ТБ-3» потребовалось бы 580 л высококачественного бензина. А если сюда добавить расход моторесурса и затраты на амортизацию... Словом, вплоть до 1959 г. подготовка десантников велась с помощью привязного аэростата. А в аэроклубах и того дольше — до середины 60-х годов спортсмены выполняли первые прыжки из аэростата.
В соответствии с Директивой Генерального штаба, подписанной маршалом Шапошниковым, в апреле 1942 г. был сформирован 1-й Отдельный воздухоплавательный дивизион ВДВ. Командиром стал Попов, я — его заместителем, Рощин — начальником штаба. Начиная с 1942 г. дивизион полностью взял на себя парашютную подготовку десанта. В 1942 г. мы подготовили 37440 десантников, в 1943 г. — 213603, в 1944 г. — 232989. Сначала прыгали с аэростатов типа «БД» и «АН-640», а затем К. Д. Годунов (он и конструктор стратостата «СССР-1») специально для парашютных прыжков разработал привязные аэростаты «КАН-640», «ДАМ» и «ДАГ-2». К ним Б. А. Гарф изобрел специальную корзину, вмещавшую семь парашютистов, с открывающейся дверцей.
После войны дивизион был реорганизован в 37-й отдельный авиационно-воздухоплавательный полк, а в 1956 г. полк расформировали.
А как же применялись дирижабли?
В состав дивизиона входил отряд транспортных дирижаблей. Аппараты применялись в качестве транспортировщиков водорода в центры подготовки парашютистов. Сначала мы расконсервировали «СССР В-1», меня назначили командиром. Боевая жизнь этого дирижабля была недолговечной. Однажды при выводе его из эллинга порыв ветра прижал оболочку к фонарному столбу. Она лопнула. Было решено не восстанавливать дирижабль, а расконсервировать второй аппарат— «СССР В-12». В августе 1942 г. «В-12» был готов к полетам, а в сентябре я в качестве командира пошел уже в первый боевой полет (штурман Рощин, бортинженер Горячев). В 1943 г. сильно возросла интенсивность полетов, а право командовать дирижаблем имел только я один.
Если экипаж менялся, то меня никто не мог заменить. От усталости я буквально валился с ног. Бывало, в один день по три вылета совершал. Тогда я организовал комиссию, чтобы принять у С. Попова, А. Рощина и П. Прохорова зачеты на звание командира дирижабля. Теперь «В-12» смог чаще бывать в передовых центрах подготовки парашютистов, да и я имел возможность заняться штатными обязанностями.
Известно, что и американцы использовали 159 дирижаблей для конвоя морских караванов и борьбы с немецкими подлодками. О наших боевых дирижаблях почти ничего неизвестно. Вы что-нибудь знаете о результатах их деятельности?
У нас в годы Великой Отечественной войны применялись дирижабли «В-1», «В-12», «Победа» и моторизованный аэростат «Малыш». Я был летчиком-испытателем оригинальнейшего «Малыша». Почему «Малыш»? Это был самый маленький аппарат конструкции замечательного инженера Б. А. Гарфа. Вот он и назвал его «Малыш». У меня сохранились копии формулярных записей: в 1943 г. на «В-12» было совершено 566 полетов общей продолжительностью 654 часа. Он доставил 116605 м3 газа и 128573 кг груза. В 1944 г. «В-12» совершил 406 полетов, налетал 630 часов и в центры доставил 122435 кг грузов. В 1945 г. «В-12» и «Победа» выполнили 216 полетов общей продолжительностью 382 часа. В центры было доставлено 28065 м3 водорода и переброшено 31180 кг груза. После войны мы применяли дирижабли «В-12» и «Патриот» для лесотаксации и перевозки сельхозпродуктов в Кировской области.
Владимир Устинович: "Человек не для себя родится"
Газета "Долгие пруды" от 14 мая 1999 года
Жизнь этого удивительного человека была нелегкой, но целеустремленной и долгой. Оглядываясь на прожитые годы, он говорил, грустно усмехаясь: «Дирижаблям я отдал всю жизнь без остатка. Были и горестные дни, были и радостные, и в тюрьме сидел, и награды получал - всего хватило с избытком... В мире многое потому и выглядит нелепым, что то, что сто человек с трудом в гору тянут, один все махом вниз сталкивает».
В начале жизненного пути
В 1928 году 18-летний Владимир Устинович поступил в Ленинградское военно-морское училище. Учился отлично, его ставили в пример, и преподаватели надеялись, что со временем он станет неплохим капитаном дальнего плавания. Но все перечеркнул печальный эпизод.
Во время морской практики, когда, сидя в подвешенной люльке, Володя красил борт корабля суриком, «братишечка» матрос-верзила ради веселой шутки надел ему на голову ведро с краской. Была страшная боль, ядовитая краска разъедала глаза. Врачи глаза спасли, но хорошее зрение вернуть не смогли. С мечтой о море пришлось расстаться.
И вскоре он поступает в Московский авиационный институт на только открывшийся дирижабельный факультет. В 1931 году вместе с друзьями по курсу Николаем Гудованцевым и Сергеем Деминым был направлен учлетом на дирижабль «Комсомольская правда», который, правда, еще только строился.
Первый полет
Страна была нищей. Дирижабль строился на народные пятаки под призыв газеты: «Даешь эскадру советских дирижаблей!» Но энтузиазм был велик, было собрано 28 миллионов рублей, но сам дирижабль строили не в заводском эллинге, а в Кунцевском овраге и всего за полгода.
На «Комсомольской правде» Устинович и совершил свой первый в жизни полет. Володя «стоял» на статическом управлении и «командовал» клапанами баллонетов.
- Летишь аки ангел небесный по небу, - вспоминал впоследствии о своем первом полете Владимир Адольфович. - Под тобой Москва, Кремль, люди радостно машут руками...
Кроме строительства «небесных левиафанов» Устинович со студентами и работниками «Дирижаблестроя» строил город Долгопрудный, почетным гражданином которого стал. В городском музее сохранилось фото: студенты МАИ в 1931 году сквозь сосновый бор прокладывают просеку на месте будущего города.
В апреле 1932 года Устиновича, инженера-воздухоплавателя, направили в Ленинград на сборку дирижабля «СССР В-2», а в октябре 1934 года, он как один из лучших воздухоплавателей назначается первым помощником командира полужесткого дирижабля «СССР В-6». Его командиром был знаменитый дирижаблестроитель и пилот Умберто Нобиле.
На «СССР В-6»
Позднее Устинович вспоминал: - О Нобиле у меня сложилось хорошее впечатление: скромный, общительный человек. Он с уважением относился к своим ученикам и коллегам. Неплохо говорил по-русски. Часто приглашал к себе поиграть в шахматы. И когда мы приходили и еще толпились в прихожей, ставил на патефон «Интернационал» в честь солидарности воздухоплавателей всех стран.
Однажды мы летели по маршруту Москва-Архангельск-Москва. В полете оборвался трос расчалки стабилизатора, и мы могли остаться без управления. Я был тогда самый легкий и шебутной. По моему предложению меня обвязали веревкой и, когда корабль лег в дрейф, спустили к нижнему стабилизатору. Я срастил расчалку, доказав тем самым на практике некоторые преимущества дирижабля перед самолетом: на самолете такой трюк в воздухе невозможен.
На «В-6» Устинович летал много, сначала в Архангельск, потом в Свердловск, готовились лететь в Новосибирск, чтобы открыть и туда грузопассажирские перевозки. В сентябре 1937 года экипаж из 16 человек под командой командира корабля И.В. Панькова установил мировой рекорд продолжительности полета: более 5 суток в воздухе (130 часов 27 минут)! Этот рекорд был побит американцами только через 20 лет на дирижабле ZPC-2W.
Первые сутки дирижабль был так перегружен, что выше 200м не мог подняться. По мере расхода топлива, которого на борту было более 5т (на три мотора) высота увеличилась до 600 м. С бортинженером Тарасом Кулагиным поочередно два раза в сутки по специальному лазу и через носовой люк, выходили на верхний гребень оболочки корпуса и осматривали газовые клапаны, дабы не было лишней утечки несущего газа, а также горизонтальные и вертикальные рули. Осматривали даже тогда, когда летели в облаках. Одно неверное движение или «воздушная яма» и ты... в состоянии «свободного полета»...
Вперед, к папанинцам!
Правительственное распоряжение снять папанинцев с треснувшей и крошащейся льдины экипажем «В-6» было встречено с энтузиазмом. После окончательного утверждения состава экипажа стали энергично готовиться к этому трудному полету. Прогноз погоды был крайне неблагоприятный.
Вечером 5 февраля все приготовления были закончены и «В-6» отправился в путь. Провожающих было много, включая правительственную комиссию во главе с А.И. Микояном, начальника Аэрофлота В.С. Молокова и мрачного и многозначительного Лаврентия Берия, который за два часа до вылета задал один единственный вопрос: «Есть сомнения в выполнимости задания, поставленного товарищем Сталиным?» Гудованцев и Устинович заверили, что сомнений нет.
Утром 6 февраля прошли над Петрозаводском. Днем Устинович заметил, что оба штурмана, Алексей Ритслянд и Георгий Мячков озабоченно сверяют карту с местностью и показаниями высотомера. Карта была составлена по съемкам 1905 года и оказалась неточной! Например, на карте простиралось болото на 60 метров ниже уровня моря, а по фактической высоте было видно, что здесь суша приподнята на 150-200 метров.
Доложили командиру и решили подняться на высоту 600 метров. Можно было подняться и повыше, но дирижабль был перегружен. Устинович, сменившись с вахты, усталый завалился спать на койку. В 19 часов 30 минут из мглы прямо по курсу показалась гора, необозначенная на карте. Единственная гора на побережье! Первым ее увидел Мячков.
Рулевой задрал нос, корабль медленно (слишком медленно), покачиваясь, неохотно стал набирать высоту, но слегка опустившейся кормой зацепил за верхушки деревьев, росших на склоне Небло-горы (таково ее местное название). Не хватило самую малость! Раздался страшный скрежет, огромный корпус корабля задрожал, внизу показалось яркое малинового цвета пламя... Устиновича через распоротый и развороченный борт выбросило в глубокий снег. За бортом оказалось еще пятеро из экипажа: бортмеханик Костя Новиков (тяжело раненый), бортмеханик Алеша Бурмакин, четвертый помощник Виктор Почекин, радиоинженер Арий Воробьев и бортмеханик Дмитрий Матюнин.
Устинович видел, как с хрустом смяло гондолу, и вспыхнувший корабль огромным корпусом некоторое время прокладывал себе среди сосен просеку. Носовая часть дирижабля ярко светилась изнутри, а затем огромный султан из 20000 кубометров водорода устремились ввысь. Устиновича обдало нестерпимым жаром. Было видно, как деформировались огромные шпангоуты и стрингера, а корабль медленно, нехотя заваливался набок. Мелькнула мысль: «Только бы не сгореть заживо...».
Так трагически и нелепо погиб красавец-дирижабль, лучшее детище «Дирижаблестроя»...
***
Вспоминается вечер-встреча в Долгопрудном 5 февраля 1988г. с героем Арктики и родственниками экипажа дирижабля «СССР В-6», который власти города устроили по случаю 50-летия подвига.
Народу собралось много. Выступили Герои Советского Союза генерал-лейтенант авиации М.И. Шевелев, генерал-майор авиации И.П. Мазурук, родственники экипажа корабля, старые и молодые воздухоплаватели. Демонстрировали уникальные документальные фильмы о папанинцах и полетах дирижаблей, включая «Графа Цеппелина» над Москвой во время его «кругосветки». Эти фильмы, кстати, сохранились только в Долгопрудном. В лучах прожекторов с эмблемой Осовиахима величавый «левиафан» дирижабль «В-6» перед своим последним полетом на спасение папанинцев с разрушающейся льдины, где располагалась станция «Северный полюс-1».
Включили свет. На сцене за длинным столом, накрытым кумачовой скатертью, - президиум из самых почетных мужей Долгопрудного. Почти в центре, поблескивая очками, - Устинович, рядом с председателем. Специально приглашенный из Москвы диктор хорошо поставленным голосом торжественно и громогласно, оставаясь невидимым, из-за кулис вещает: «Имена героев-аэронавтов из Долгопрудного стоят в одном ряду с героями-папанинцами, покорителями Арктики... Несмотря на туман, снегопад и сильный ветер, они отправились в полет и навечно остались в памяти народной. Вот их имена: Николай Гудованцев, Алексей Ритсланд, Иван Паньков, Сергей Демин, Владимир Лянгузов, Тарас Кулагин...»
И вот диктор четко произносит в числе погибших и Владимира Устиновича, невозмутимо сидящего за столом президиума. В переполненном зале это сразу заметили, заулыбались, оживились. Диктор продолжает: «Прошу всех присутствующих почтить память погибших вставанием и торжественной минутой молчания...»
Захлопали кресла. Люди встали. Встал и Устинович. Наступила гробовая тишина... Но когда торжественный ритуал был соблюден и все сели, Устинович попросил у председателя слово и без тени смущения и досады обратился к залу:
- Дорогие товарищи! По части моей героической гибели здесь явное преувеличение, и я вынужден это сообщение категорически опровергнуть!
Устинович, поклонившись, сел на свое место. Зал долго ему аплодировал. Юбилейный вечер продолжался.
После торжественной части был небольшой «междусобойчик»-банкет ветеранов воздухоплавания. Наши места с Устиновичем оказались рядом. По ходу разговора с ним я поинтересовался, сколько катастроф на его веку? Устинович вытер салфеткой свои «английские усы», не спеша начал рассказывать, благо, что он был непьющий, как и я.
- Четыре раза побывал в катастрофах. Чудом удалось выскочить из ангара, где загорелся водород... Но тот полет в феврале 1938 года на «В-6» помню до мельчайших деталей. Сколько времени прошло, а весь полет сидит в голове как заноза. Строительство дирижабля консультировал Нобиле, и он по своим характеристикам был самым удачным и совершенным из тех, которыми мне пришлось командовать. А через 50 лет после катастрофы многое стерлось в людской памяти, и мне сегодня на вечере пришлось почтить память вставанием «собственную псевдо-смерть»,- он засмеялся одними глазами.
Чтобы остудить «конфузию», я в тон ему сказал, что по народному поверью, похороненный молвой раньше времени - долго живет. И в качестве примера привел рассказ авиатора Арцеулова, аса Второй мировой. В 1915 году на его аэроплане был сбит поручик Шарапов, которого ошибочно приняли за Арцеулова. Газеты напечатали некролог, родители заказали молебен...
Устиновичу тогда уже стукнуло 78, и он после короткой паузы, помолчав, поинтересовался:
- И сколько же лет он прожил? - И узнав, что почти 90 лет, удовлетворенно откинулся на спинку стула.
***
...В феврале 1938 года Устиновича вновь приняли на «Дирижаблестрой», а вскоре назначили командиром дирижабля «СССР В-8». Летал он и на других дирижаблях.
Когда началась война, готовил десантников, сбрасывая их с привязанных аэростатов. За три года войны он обучил парашютным прыжкам целую воздушную армию: 501 тысячу 32 человека! Помимо этого на Калининском фронте на дирижабле «В-12» было совершено 566 полетов общей продолжительностью 654 часа. А общий налет на дирижаблях составил 3000 часов! Он совершил 946 прыжков с парашютом (включая мирное время), преподавал на кафедре воздухоплавания ВВИА им. Н.Е. Жуковского.
В 1996 году Комиссия по воздухоплаванию PAI наградила Устиновича самой высокой наградой воздухоплавания: ЗОЛОТОЙ МЕДАЛЬЮ САНТОСА-ДЮМОНА. Гражданин России такой наградой был удостоен впервые. И все же, пожалуй, он более всего гордился званием Почетного гражданина города Долгопрудный, города, который строил собственными руками.
Владимир Адольфович Устинович прожил долгую жизнь и успел многое сделать. Когда ему люди выражали свое восхищение, он обыкновенно тихо, но уверенно говорил: «Человек не для себя родится!»
Лев Вяткин
Им Долгопрудный может гордиться
Газета "Долгие пруды" от 4 февраля 2000 года
5 февраля исполняется 90 лет со дня рождения Владимира Адольфовича Устиновича.
Существуют люди, жизнь которых не совсем укладывается в привычные рамки, и память о них выше правил обычной жизни. И сегодня как-то не верится, что Устинович уже больше не сможет, как всегда бескомпромиссно и упорно, сражаться за дирижабли и дирижаблистов, за парашютные прыжки с аэростата и за парашютистов, за жизненные условия живых и память об ушедших многочисленных своих друзьях.
Человек, летавший на всех советских дирижаблях. Человек, который был готов лететь на дирижабле куда угодно и летел в Арктику для спасения людей. Больше пяти суток летел без посадки для того, чтобы мировой рекорд принадлежал стране, в которой он жил и которую он любил. Первым сажал дирижабль на воду; в 37-м сидел, горел и ломался, но все равно снова летал и прыгал.
Своим помощником его выбрал легендарный итальянский генерал Нобиле, и дружбой с ним гордились не менее легендарные генералы воздушно-десантных войск нашей страны, у истоков создания которых стоял Владимир Адольфович. Человек, с легкой руки которого сегодня каждый десантник носит тельняшку и не знает, сколько сил и энергии полковник Устинович отдал становлению и развитию ВДВ, сколько тысяч парашютистов в военное и послевоенное время мастер спорта Устинович научил парить в воздухе.
И если по сути, то в его почти девяностолетней жизни не было пенсионного периода. Он бурлил и кипел, энергия требовала выхода, и он делал все, чтобы его страна не теряла то, что когда-то было ее гордостью.
Радует, что он успел при жизни получить международное признание. Высшая ежегодная мировая награда за развитие дирижаблей и спортивные достижения - золотая медаль Сантос-Дюмона (имя пилота, когда-то впервые облетевшего вокруг Эйфелевой башни) вручена ему в 1996 году. Лауреата определяли представители 30 стран. У Владимира Адольфовича, имя которого до этого момента эти люди практически не знали, были весьма маститые и известные конкуренты, но награда почти единодушно была присуждена Устиновичу.
Владимир Адольфович был патриотом своей страны и своего города. Он всегда стремился к тому, чтобы в его стране знали и помнили об истории и заслугах его любимого Долгопрудного. И, конечно, его Долгопрудный всегда должен помнить о своем настоящем гражданине Владимире Устиновиче.
Д. Шифрин,
представитель России в международной
воздухоплавательной комиссии
Речь на открытии мемориальной доски
Устиновичу Владимиру Адольфовичу
Управление Культуры, 2001г.
Патриарх отечественного воздухоплавания, участник спасательной экспедиции «папанинцев» на Северном полюсе, единственный в стране кавалер золотой медали FAI им. Сантос-Дюмона, присуждаемой за большой вклад в развитие воздухоплавания, Ветеран Великой Отечественной войны, Почетный Гражданин города Долгопрудный, всю жизнь, ежедневно хлопотавший за кого-то - это все об одном человеке - Владимире Адольфовиче Устиновиче.
Жизнь этого удивительного человека была нелегкой, но целеустремленной и долгой. Оглядываясь на прожитые годы, он говорил, грустно усмехаясь : «Дирижаблям я отдал всю жизнь без остатка. Были и грустные дни, были и радостные, и в тюрьме сидел, и награды получал - всего хватило с избытком».
В 1928 году 18-летний Владимир Устинович поступил в Ленинградское военно-морское училище. Из-за частичной потери зрения в результате нелепой случайности, с мечтой о море пришлось расстаться. Вскоре он поступает в Московский авиационный институт на только открывшийся дирижабельный факультет, а уже в 1931 году был назначен учлетом на дирижабль «Комсомольская правда». С тех пор вся жизнь Владимира Адольфовича связана с дирижаблестроением и воздухоплаванием. На дирижабле «Комсомольская правда» Устинович совершил свой первый полет. Человек веселый, ироничный и остроумный, Владимир Адольфович позже вспоминал об этом полете: «Летишь аки ангел небесный по небу...».
Кроме строительства дирижаблей В.А.Устинович вместе со студентами и работниками «Дирижаблестроя» строил город Долгопрудный, Почетным Гражданином которого стал.
Как один из лучших воздухоплавателей, инженер Устинович летал в экипаже под командованием Умберто Нобиле, совершал вместе с друзьями рекордный (130 часов 27 минут) по продолжительности полет, который американцы побили только 20 лет спустя. Четыре раза Владимир Адольфович побывал в катастрофах. Судьба преподнесла ему подарок, сохранив жизнь, во время трагедии с дирижаблем
«СССР В-6» (в полет он отправился в день своего рождения 5 февраля 1938 года). Тяжело пережив гибель близких друзей, всю свою последующую жизнь Владимир Адольфович посвятил делу, ради которого они жили, и которому отдали саму жизнь.
После череды разбирательств, Владимира Адольфовича Устиновича вновь приняли на «Дирижаблестрой», а вскоре назначили командиром дирижабля «СССР В-8». Летал он и на других дирижаблях.
С начала Великой Отечественной войны В.А.Устинович готовил десантников, сбрасывая их с привязанных аэростатов. За три года войны он обучил парашютным прыжкам целую воздушную армию: 501 032 человека !
Он был одним из тех, кто в 1942 году восстановил дирижабль «СССР В-12» и доставлял на нем водород для воздушно-десантных войск. 566 полетов на передовую линию фронта, общей продолжительностью 654 часа - таков налет полковника запаса, награжденного многими боевыми орденами В.А.Устиновича. Вообще же, общий его налет на дирижаблях составил 3000 часов.
Уже в мирное время на дирижабле «Победа» Владимир Адольфович Устинович успешно разыскивал на Черном море затонувшие корабли и мины. Позже Владимир Адольфович преподавал на кафедре воздухоплавания ВВИА им. Жуковского.
В течении 40 лет Владимир Адольфович неоднократно писал в правительственные органы о необходимости возродить дирижабли для народного хозяйства, участвовал в правительственных комиссиях и совещания по этому вопросу. Он болел душой о возрождении отечественного воздухоплавания, очень гордился успехами наших аэронавтов на международных соревнованиях. И все же более всего он гордился званием Почетного Гражданина города Долгопрудный, города, который строил собственными руками.
Много сил, времени отдал Владимир Адольфович увековечиванию памяти погибших друзей и утверждению дирижаблистов, как основателей города. А вот сегодня мы увековечиваем память об этом удивительном и мужественном человеке, открывая мемориальную доску на доме, в котором он провел большую часть своей жизни.
