"Воздухоплаватели" - газетная статья 1988г.
Из театра — на дирижабль
Августовское воскресенье 1935 года запомнилось на всю жизнь. Солнце, вспыхнувшее в окнах ранним утром, украшенные флагами улицы, поездка в новеньких вагонах недавно открытого метро... Атмосфера праздника — Дня Воздушного Флота СССР особенно почувствовалась, когда в переполненных трамваях катили от Сокола в Тушино.
Среди тысяч собравшихся на летном поле был и двадцатилетний Петр Прохоров. Запрокинув голову, до ломоты в глазах он всматривался в яркую синеву высокого неба. Там кувыркались, треща моторами, самолеты, бесшумно парили планеры, появлялись гроздьями белоснежные купола парашютов.
— Чкалов! Чкалов! — проносилось в толпе. То появляясь, то исчезая в вышине, самолеты
выделывали невообразимые фигуры: мертвые петли, бочки, штопоры, иммельманы... Плыли в небе краснозвездные «ПО-2». Их строй составлял слова, которые все произносили вслух: «Слава Сталину!».
Кульминацией парада стало появление дирижабельной эскадры. Гигантские диковинные аппараты, поблескивая серебром обшивки, медленно выплывали из-за горизонта. На их оболочках были нарисованы огромные портреты Ленина и Сталина, украшенные гирляндами флажков. Когда дирижабли приблизились, стали слышны марши, музыка. Ее передавали через установленные в гондолах репродукторы.
— Это произвело на меня огромное впечатление, — говорит П. Р. Прохоров. — Радио было тогда редкостью. О телевизорах даже не слышали. А тут — чинно плывут в небе, играет музыка... Вечером засыпал, а перед глазами — дирижабли в голубом небе. После этого я изменил свои планы. Твердо решил — буду летать!
В столице жил мой земляк Николай Ткаченко, родом тоже из Донбасса. Он работал в секретариате М.И. Калинина. Когда профком шахты «Комсомолец», где я работал электриком, направил меня в Москву на рабфак, земляк стал меня опекать. Он помогал и советом, и продуктами. Зная мое увлечение — в Донбассе я принимал участие в постановках «Синей блузы», — доставал пропуска в театр. Очень нравились пьесы Мейерхольда, особенно «Лес», актер Игорь Ильинский...
Окончив рабфак, Петр Прохоров стал мечтать о театральном училище. Но парад в Тушине повернул его жизнь. Юный рабфаковец сдает экстерном экзамены в Дирижабельный учебный комбинат.
«Слепой» полет
На отделении ДУКа, как тогда сокращенно называли комбинат, учились 18 человек. Теоретические занятия в классах чередовались с практикой. Это было самое интересное. Полеты на самолетах и планерах, прыжки с парашютом. Курсом по технике прыжков руководил знаменитый летчик-парашютист Я. Машковский. Он летал на Северный полюс, имел за плечами огромный опыт. Курсанты смотрели на него с обожанием, ловили каждое слово.
Получив удостоверения спортсменов-парашютистов, курсанты начали подготовку к предстоящему полету на дирижабле в Новосибирск. Они осваивали технику пилотирования аэростатов, совершили сотни полетов на дирижаблях «СССР-В6», «СССР-В7», «СССР-В8».
— Дирижабельная верфь располагалась в Долгопрудном, — вспоминает Петр Романович. — Нам очень нравилось летать. Выдавали специальную форму, мы помогали выводить дирижабли из эллингов. Запомнились встречи с командиром эскадры Николаем Гудованцевым. Для нас это был кумир. Сейчас странно осознавать, ведь, тогда ему было чуть больше двадцати. Через два года он сгорел на «В6», как и большинство его товарищей.
Мы стояли в карауле, когда прибыл траурный поезд, участвовали в погребении останков героев-воздухоплавателей. Тогда я «встретился» с Гудованцевым еще раз. Кадры кинохроники запечатлели момент, когда я вкладываю урну с его прахом в нишу стены на Новодевичьем кладбище. Но это было впереди, а пока жизнь шла своим чередом.
Комсомол с самого начала взял шефство над молодым воздухоплавательным делом. Первый советский дирижабль назывался «Комсомольская правда». Ребята построили его своими руками в овраге в Кунцеве. Часто к курсантам ДУКа приезжал генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ А.В. Косарев, интересовался подготовкой пилотов, жизнью комсомольцев. Собирались в аэроклубе, названном его именем, — вожак комсомольцев страны и юные курсанты-воздухоплаватели.
— Косарева мы знали все отлично, — рассказывает П.Р. Прохоров. — Он много времени уделял авиационной подготовке молодежи. Приезжал к нам запросто, как товарищ.
Страшно вспомнить тот день, когда нас собрали в актовом зале и сказали, что Косарев — враг народа. Все сидели опустив голову, молчали, не знали, что будет дальше. Но выступить в защиту комсомольского вождя так никто и не решился. Слишком велик был страх перед НКВД, во главе которого стоял Берия.
Вскоре курсантов ДУКа отправили в Ленинград для прохождения штурманской практики. Впервые они узнали, что такое «слепой» полет.
— В кабине вы сидите вместе с инструктором, — объясняет Петр Романович. — Но ваш отсек накрывают специальным колпаком. Что происходит снаружи — неизвестно. Самолет входит в штопор, с ревом пикирует к земле, взмывает вверх. Перед курсантом только приборы. По ним он должен безошибочно определить местонахождение, вернуться на аэродром. Мне удавалось безошибочно находить дорогу домой. Курс заканчивался, и казалось, что впереди полеты, интересная работа.
Но судьба преподнесла новый «сюрприз». Катастрофа дирижабля «В6» перечеркнула все надежды воздухоплавателей. Дирижаблестроение было свернуто, а летательные аппараты законсервированы. Выпускников ДУКа направили в авиацию. Все, чему учили в школе воздухоплавателей, стало никому не нужно...
В военном небе Подмосковья
П.Р. Прохоров был отправлен в Главное управление аэрофлота. Дни были похожи один на другой. Документы, проверка цифр, визирование и отправка писем... Хотелось настоящей летной работы. Наконец, после очередного прошения, его направили в район Воркуты для проведения картографических съемок.
В распоряжении выпускника ДУКа было около десятка гидросамолетов. Аэродромом служило озеро Харвей. В тихую ясную погоду приходилось на глиссере поднимать волну. Иначе при посадке гидросамолет мог неверно определить расстояние до поверхности и разбиться. Здесь, на полярном Севере, и застала П.Р. Прохорова война.
— Сначала меня отправили в Архангельск, — вспоминает Петр Романович. — А оттуда в Подмосковье, где в Красногорске формировали 16-й отдельный воздухоплавательный батальон. Назначили старшим воздухоплавателем. Немцы подошли к Москве совсем близко. В нашу задачу входило подняться на привязном аэростате и, сидя в его корзине, вести корректировку огня артиллерии.
Серебристый аэростат, висящий в небе над позициями, был отличной мишенью. Но, к счастью, точного попадания в него не было ни разу. Сидя в поскрипывающей ивовой корзине на высоте 1000 метров, П.Р. Прохоров и его напарники осматривали в артиллерийский бинокль окрестности, давали по телефону точные данные о противнике.
Начиная с 1942 года аэростатные части полностью взяли на себя подготовку десантных войск. В Долгопрудном вновь ожили эллинги, поплыли в грозовом военном небе советские дирижабли.
— Я был командиром дирижабля «В12», — рассказывает П.Р. Прохоров. — В задачу небольшого экипажа входила перевозка грузов и водорода для фронтовых воздухоплавательных отрядов. Наш дирижабль только за последний год войны перевез более двухсот кубометров водорода, свыше трехсот тонн грузов и боеприпасов. Вместе со мной летали Володя Устинович, Костя Мурашко, Саша Иванов. Наконец-то нам удалось осуществить свою мечту — работать на дирижабле.
Летать приходилось днем и ночью, в любую погоду. Случались аварии, дирижабли горели... Но воздушные тихоходы были незаменимы для фронта. Бесшумные, экономичные, с хорошей грузоподъемностью, они летали во время войны, помогали восстановлению народного хозяйства и после нее. П.Р. Прохоров служил командиром дирижаблей «Победа», «Патриот».
— Не все дожили до праздничного салюта 9 мая, — заканчивает Петр Романович. — Сегодня из последнего выпуска ДУКа остались единицы: годы проносятся быстро. Но я счастлив, что среди тех, кто защищал Родину, добывал в смертельных боях Победу, есть немало имен долгопрудненских воздухоплавателей.
Н. Модестов
